Ковчег спасения - Аластер Рейнольдс (2014)

Причалили. В этой части корабля не было искусственной гравитации, поэтому пришлось цепляться за поручни. Ана охотно пропустила Вольеву вперед. Обе женщины несли фонари и аварийные кислородные маски. Свою Ане захотелось надеть немедленно. Воздух на корабле был застоялым, сырым, теплым, полным гнилостной вони – будто вдыхаешь желудочные газы.

Ана прикрыла нос рукавом, стараясь совладать с тошнотой.

– Илиа…

– Привыкнешь, это безвредно, – сообщила та, копаясь в кармане. – Сигарету?

– Ты когда-нибудь слышала, чтобы я согласилась взять эту мерзкую едкую дрянь?

– Все когда-нибудь случается впервые.

Хоури подождала, пока Илиа зажжет для нее сигарету, взяла, осторожно затянулась. Гадость – но существенно лучше корабельного воздуха.

– Конечно, привычка дурная, – заметила Вольева улыбаясь. – Но дурные времена требуют таких же привычек. Полегчало?

Хоури кивнула, впрочем без особой уверенности.

На стенах кишкоподобных коридоров блестела корабельная слизь и выросты кристаллов обманчиво правильной формы. Хоури брезгливо отряхнула комбинезон затянутой в перчатку рукой. Иногда прежнее обличье корабля узнавалось: вентиляционная шахта, дверь в переборке, панель управления. Но обычно и эти знакомые элементы выглядели полурасплавленными, вдавленными в стену, сюрреалистично искаженными. Прежде твердые поверхности стали фрактальным мхом, с торчащими бесформенными, размытыми выступами. Свет фонарей странно преломлялся на разноцветной слизи, образуя тошнотворные узоры. В воздухе плыли амебоподобные сгустки, иногда по течению воздуха, а иногда, казалось, и против.

Сквозь скрежещущие люки женщины прошли во вращающуюся часть корабля. Хоури обрадовалась, войдя в отсек с искусственным тяготением, но радость была кратковременной. Теперь слизи было куда стекать. Она капала с потолка и стекала по стенам, обрушивалась водопадиками, скапливалась на полу, прежде чем уйти в канализационное отверстие. От слизи росли сталактиты и сталагмиты – желтые, ядовито-зеленые клыки от пола и потолка. Хоури изо всех сил старалась не касаться этих смердящих изваяний, но задача была не из легких. А Вольева не страдала подобной брезгливостью. Пара минут, и ее куртка оказалась в пятнах и кляксах разнообразных корабельных выделений.

– Расслабься, – посоветовала Вольева, заметив сконфуженность товарки. – Все безопасно. Ничто на корабле нам не повредит. Кстати, э-э… ты удалила свои стрелковые имплантаты?

– Тебе бы следовало помнить. Ты же их и вынимала.

– Ну, убедиться лишний раз не вредно.

– Тебе просто нравится издеваться.

– Использую доступные развлечения. Это помогает, особенно в период острого экзистенциального кризиса…

Вольева швырнула окурок в темноту и вынула новую сигарету.

Дальше шли в тишине. Наконец очутились у шахты главного лифта, пронизывающего весь корабль вдоль, словно лифт небоскреба. Конечно, когда субсветовик не ускорялся, вблизи его оси продвигаться было несложно. Но от носа до кормы – четыре километра, потому имело смысл использовать лифт в полной мере. К большому удивлению Хоури, кабину ждать не пришлось. Ана ступила за Вольевой внутрь не без опаски, но кабина оказалась вполне нормальной и разогналась плавно.

– Значит, лифты еще работают? – спросила Ана.

– Это же важнейшие корабельные системы. Не забывай, у меня есть средства сдерживать эпидемию. Они небезупречные, но я, по крайней мере, могу не подпускать вирус к тому, что хочу видеть в относительной целости и сохранности. Да и сам капитан иногда соглашается помочь. Кажется, трансформации корабля происходят не совсем без его участия.

Наконец-то Вольева упомянула капитана. До сих пор Ана цеплялась за обрывки надежды. Может, ужас, случившийся с Бреннигеном, – просто дурной сон, кошмар, перепутавшийся в памяти с реальностью? Но это не сон. Капитан остался жив, он даже живее прежнего.

– Как насчет двигателей?