Подземка - Харуки Мураками (1997)

В тот день от станции Такэ-Но-Дзука до Кита-Сэндзю поезд шел дольше обычного, тащился медленно. В чем дело? — ломал я себе голову. Наверное, что-то случилось с предыдущим поездом. Когда доехали до Кита-Сэндзю, по внутреннему радио сообщили: на станции Цукидзи произошел взрыв. Когда возобновится движение поезда, неизвестно. Тем, кто спешит, предлагаем воспользоваться имеющимися альтернативными видами транспорта. Но я особенно не волновался — у меня еще было время, а пересадка — дело довольно канительное. Поэтому я остался сидеть в вагоне. Простояв 10-20 минут на Кита-Сэндзю, поезд начал медленно двигаться, но все время останавливался. Так мы добрались до станций Минами-Сэндзю и Минова, где каждый раз поезд некоторое время стоял у платформы с открытыми дверями. По пути было объявлено, что на станции Касумигасэки произошла поломка вагона.

На Уэно поезд стоял довольно долго, и опять прозвучало объявление: ввиду того, что неизвестно, когда возобновится движение, спешащим пассажирам предлагаем сделать пересадку на этой станции. К этому времени вагон был почти пустой — многие пассажиры уже сошли. Кое-как мы добрались до Акихабара, где объявили, что поезд дальше не пойдет. Времени было 8:30 или 8:40.

Я решил дальше идти пешком. До Нингётё было всего две остановки, а это совсем близко. Однако, проходя мимо Кодэмматё, я увидел там машины «скорой помощи» и много людей, лежавших прямо на тротуаре. «Что же случилось?» — подумал я и заглянул в метро, спустившись от входа на две-три ступеньки. И там я увидел людей, лежавших головами прямо на ступеньках; некоторые корчились в судорогах. Служащий станции, сбросив фуражку, держал руку у горла и кричал: больно, больно! Мужчина, по виду служащий, повторял: «Глазам больно! Ну, сделайте что-нибудь!» — Я совершенно не понимал, что происходит.

Выйдя наружу, рядом со зданием крупного банка «Санва Гинко» я увидел лежавшего на земле мужчину и молодую женщину, которая пыталась ему помочь. Подошли две-три машины «скорой помощи», но санитары не успевали переносить всех лежавших тут и там людей. Некоторых тошнило. Молодая женщина, которую тошнило, пыталась достать платок, чтобы прикрыть рот, но не могла, и, стыдясь, спрятала лицо.

Что же все-таки случилось? — думал я. Определенно какая-то авария. Все лежат и страдают. Я несколько раз пытался узнать, в чем дело, но бесполезно. Санитары с носилками сновали туда и сюда, и у них не было время для разговоров.

Молодая женщина одна лежала и мучилась на дороге. «Помогите!» — просила она. Я спросил ее, что случилось, а она ответила, что не знает, только просила позвать кого-нибудь.

Полицейских не было видно, только санитары переносили людей. Я не знал, что могу сделать, — кого ни спрашивал, никто не мог ничего ответить. Поэтому я решил идти на фирму.

Когда я дошел до конторы в Нингётё, у меня перед глазами все потемнело, хотя в то утро погода была ясная. Но солнце казалось совсем темным. Как только я вошел в здание, меня стало тошнить. Я бросился в туалет, и меня сильно вырвало — настолько сильно, что в желудке ничего не осталось.

По телевизору передали первое сообщение об инциденте. Товарищи по работе сказали: Исикура-сан, если чувствуете себя плохо, то лучше пойти к врачу. Я пошел в ближайшую больницу. Осмотрев меня, врач сказал: это у вас обычная простуда. Я ответил: вы что, шутите? По телевизору только что передали. Врач включил телевизор, однако по «Эн-эйч-кей» новости об инциденте еще не было. Вот видите, в новостях ничего нет. Все в порядке. У вас простуда. Если будет болеть голова, днем примите еще одну. И врач дал мне две таблетки от головной боли.

А голова болела?

И голова болела. Однако она у меня болела довольно часто, поэтому я не обратил на это внимания. Когда вернулся на работу, выпил таблетку, и меня сразу вырвало. Однако поскольку в желудке уже ничего не осталось, то выходила только вода, и с ней выскочила та таблетка, которую я только что выпил.