История дождя - Нейл Уильямс (2014)

К счастью, в то время Ирландия не существовала[195] в мире. Поэтому мы не участвовали во Второй мировой Войне. Old Roundrims добился этого. Гениально, на самом деле. Вторая мировая война была toirmiscthe, как он сказал. Это слово многие должны были искать в словаре, и когда находили, то оказывалось, что война по существу запрещена[196], только на ирландском языке. Твиттер сошел с ума, заявив, что это было позорным и отсталым, но в те времена Твиттер[197] был разговором одних только птиц. Дело в том, что ирландцам не нравится относиться к вещам прямолинейно, как Джимми Янки узнал в тот раз, когда вернулся домой, поехал в Аптеку Бернса в Килраше и во весь голос попросил что-нибудь от крови, льющейся из его задницы. Нет ничего прямолинейного, когда дело касается нас. Это никакое не совпадение, что у нас нет прямых дорог, да и через черный ход мы ходим неспроста. Люди, приезжающие к нам домой, иногда парковались во дворе и ждали, когда появится мой отец, так что на самом деле они вовсе не приезжали в гости. Итак, нет, мы не были на Войне. Мы были в чем-то другом, названном «Чрезвычайное Положение». Никто другой в мире не был в нем, только мы. Мюнхенская Возня[198], как это событие называет Пэдди Каванах[199] (Книга 973, «Собрание стихотворений», Мартин, Брин и О'Киф), не волновала нас.

Дедушка точно не волновался о сохранности своих материалов. Во-первых, он уже был старым. Он родился в 1895 году, и ему было за сорок. И, во-вторых, он был Вне Игры еще до Ориэл Колледжа и почти совсем забыл о том, что в человеческом разнообразии существует женский пол. (Вьющиеся волосы в ушах, безумные и жесткие, как проволока, брови, словно запутанная леска над слезящимися глазами, и его версия состоящей из точек маски на нижней челюсти, как у Преподобного, были доказательством его забывчивости.)

Но последовавшие события, должно быть, каким-то образом были связаны с Большим Уловом, последним лососем или Дедушкиным собственным Чрезвычайным Положением – когда Бабушка увидела Авраама, уловила аромат Одесомона[200] и в ее сердце запорхали бабочки, он не сбежал от нее.

В то время Бабушка звалась Маргарет Киттеринг. Она была женщиной, какую в те дни назвали бы привлекательной, пусть и в англо-ирландском стиле – костлявой, угловатой, с длинной шеей. Думаю, это означает, что вы можете наблюдать породу. Как у лошадей, вы ее определяете по зубам, по челюсти. Ну, посмотрим, как, должно быть, сказал ее дантист, а затем просто отступил и зааплодировал. Как бы то ни было, безотносительно породы, челюсть Киттерингов встретилась с челюстью Суейнов. (Позже, конечно, МакКарроллы сделали из этого не пойми что. Но это для другой книги – она будет называться «Зубы Суейнов», под редакцией Д. Ф. Махони.) Другими примечательными особенностями Маргарет были слегка вьющиеся золотисто-каштановые волосы, изящные уши и маленький идеальный нос Киттерингов, который позже уплыл вниз по реке, выбрался на берег и оказался на лице моего брата Энея.

Зубы, уши и нос, что еще остается желать мужчине.

Следует отметить, что у Маргарет в молодости была сугубо деловая Директриса, которая заставила будущую Бабушку поверить, что этого мужчину можно Обмять, придать форму – точно так, как обминают тесто, когда давят на него кулаком, – можно Разгладить, что, будучи в прекрасном костном возрасте, да еще и обладая потрясающими локтями, Бабушка была прирожденной обминательницей и разглаживательницей.