Эжени флиртовала… Женщины времен Июльской монархии - Ги Бретон (1965)

В другой раз, в гостиной, рассказывая собравшимся какую-то историю из собственной жизни, она слишком быстро перешла к другому эпизоду, и тогда друзья запротестовали и стали требовать подробностей. Мадлен упорно отказывалась. Одна дама, несколько уязвленная и к тому же плохо воспитанная, сказала ей:

— Наверное, мадам, это что-то слишком уж гадкое, если вы так упорно скрываете подробности случившегося.

Мадлен Броан ответила, улыбаясь:

— Не думаете ли вы, что я ношу одежду, чтобы скрыть недостатки своего телосложения?

Однажды вечером при выходе из театра кто-то из ее приятельниц сказал с несколько ехидной интонацией:

— Знаете ли вы, моя дорогая, что вы на самом деле куда лучше, чем ваша репутация? Мне говорили, что вы злая…

— О, — ласково ответила Мадлен, — что бы мы делали, если бы пришлось верить всем… Мне, например, говорили, что вы добрая…

Ее острый ум проявлялся буквально в каждом случае. Друг, с которым она жила, заметил ей однажды, что она слишком много тратит, и она пообещала вести тетрадку с записями своих расходов. В тот же вечер она приступила к делу и записала:

Подала бедняку……. 5 фр.

Корм для птичек….. 0 фр. 10

Разное……………. 1000 фр.

Принцу-президенту все это было известно. Он также знал, что в Мадлен Броан все было соблазнительно и что в ее глазах, груди, ногах было столько же ума, сколько в голове. Поэтому он подумал, как было бы неплохо заманить к себе в постель эту изысканную девушку, которую каждый вечер желали тысячи приходивших в театр зрителей.

Для начала он послал к ней своего верного Флери. «Главный распорядитель президентских удовольствий» вернулся в Елисейский дворец с мрачным лицом.

— Она отказывается прийти пообедать с вами наедине и швырнула мне в лицо конверт, который вы просили ей передать. Она была просто в ярости и сказала, что не продается .

Принц-президент закурил сигарету и, не говоря ни слова, пошел прогуляться по парку.

Вечером, несмотря на правительственный кризис, длившийся уже шестой день, во дворце Сен-Клу был устроен обед. Виконт де Бомон-Васси, присутствовавший на этом обеде, рассказывает, как переживал свою неудачу Луи-Наполеон:

«Обед прошел невесело; принц был явно озабочен, и правительственный кризис, который мы тогда переживали, вполне объяснял, как мне казалось, эту озабоченность, следы которой явно читались на его бледном лице. Как же я был далек от истинной причины его состояния! Только потом я узнал, что было предметом его размышлений в тот вечер, а главное, что это не имело ничего общего с политикой. Какой же он все-таки странный и непостижимый исторический персонаж! В то время как все думают, что он поглощен важными государственными делами, принц, оказывается, думал лишь о категорическом отказе этой известной актрисы (факт и впрямь крайне редкий) и о том, что предпринять, чтобы взять блистательный реванш с какой-нибудь другой не менее значительной актрисой .

Этой «другой» предстояло стать маленькой смуглой израильтянке, наделенной, однако, исключительным талантом.

Ее звали Рашель.

Великой трагедийной актрисе было тогда тридцать лет. Принц-президент, не раз аплодировавший ей еще в Лондоне, куда она приезжала в 1845 году, поручил своему неизменному Флери пригласить актрису на обед в Елисейский дворец.

Рашель пришла и покинула дворец только на следующее утро.

Эта легкая победа вернула уверенность Луи-Наполеону. Гордый своей удачей, он стал регулярно приглашать ее во дворец, и очень скоро Рашель без особого труда превратилась в завсегдатая елисейских гостиных. На эту тему есть свидетельство Арсена Уссе. Писатель был приглашен в президентский дворец и встретил там Рашель, чувствовавшую себя вполне свободно. Послушаем его рассказ: