– Мы и не думали, что наткнемся на того черта, – продолжал Шлак. – Водители все настороже, в тот вечер у нас со Шкуркой и особых надежд-то не было, стояли на перекрестке, курили. Думали, докурим, спать пойдем. Тут один на «Линъяне» с номером тридцать сорок два подкатывает, спрашивает, не в Дадин ли мы едем, говорит, за пятьдесят юаней он нас без счетчика подбросит. Я смотрю, у него в кабине решетки нет[13], видно, новичок, дома, наверное, деньги нужны, вот он и ухватился за халтурку. Ну, раз он сам подъехал, мы к нему и сели. У меня и в мыслях не было, что они с Сяо Юй брат и сестра, не похожи совсем. Раз родня, могли бы побольше сходства иметь. Это ведь не шутки, в конце концов.

Шлак попросил еще одну сигарету и закурил.

– На полдороги я ему говорю: «Гони бабло, тогда ничего с тобой не сделаю». А этот подумал, что я шутки шучу, мать его, говорит, не взял с собой. Он все считал, что мы с ним бодягу травим, а я таких, с придурью, переношу. Ну, я ему и врезал кулаком слева. Нос сломал, кровь брызнула, он только тогда уяснил, что я не шучу. Он дал по тормозам, хотел меня ударить. Хоть он и крупный, да видно, что по- настоящему драться-то не умеет. Термосом меня пытался огреть, но я увернулся и башкой стекло машины разбил. Я ему отвесил пару ударов, и он понял, что ему меня не одолеть. В коробочке, куда он деньги складывал, я нашел около трехсот юаней. Велел ехать дальше до Дадина. А он по пути все просил, чтобы мы ему немного денег оставили. Я еще терзался: если бы у него тысяча была, я б ему, может, сотку и оставил. Но у него всего-то было чуть больше двухсот юаней, мне и так невыгодно…

– Так зачем было его убивать, вы же деньги уже получили?

– Так я и не хотел убивать его, бороду себе приклеил специально, чтобы этого делать не пришлось. Мы уже довольно много проехали, и тут я заметил, что кепки нет, наверное, в окно вылетела. А у меня на голове несколько шрамов да на лбу красная круглая родинка. Меня и назвали-то Цзоу Гуаньинь, что значит «правительственная печать», – когда я на свет появился, батя мой решил, что я чиновником стану. Но он не задумывался, что сам-то он обычный крестьянин, навоз по полям раскидывает, с чего мне чиновником становиться? На некоторых участках дороги фонари яркие, светло, как днем, таксист наверняка увидел мои отметины. Если бы у меня волосы были – еще куда ни шло, но я как нарочно только голову побрил, да еще и кепку потерял. У меня тогда мысли спутались, решил, что лучше свидетелей не оставлять. Сказал ему притормозить. Ножом по горлу полоснул, он тут же и умер. Шкурка тут ни при чем, это я его убил.

– А потом?

– У таксиста кепка была похожая, я ее взял – один в один как у меня. Я обрадовался, надел ее. Сяо Юй, когда меня побрила, потом мне ту кепку купила. Если бы я ее потерял, она б ругаться стала.

Так вот оно как. Лао Хуан мысленно строил предположения: наверное, купила кепку Шлаку, ей она понравилась, и она купила вторую своему брату. Купить любовнику и брату одинаковые кепки – может, это была тайная задумка Сяо Юй? Вдруг он очень четко вспомнил лицо Сяо Юй, ее полный надежды взгляд.

– И где та кепка? – спросил Лао Хуан.

– На веревке сушится, еще не снял.

– А зачем постирал?

– Ее ведь покойник носил, как вспомню, так не по себе делается. Когда одежду стирал, заодно и кепку постирал.

После допроса Лао Хуан вышел. Шлак окликнул его. Этот грубый парень вдруг нежно спросил:

– Брат, а до Нового года еще сколько осталось?

Лао Хуан посчитал на пальцах и ответил:

– Больше двух месяцев. Думаешь, как Новый год отмечать? Не беспокойся, судебный процесс долго длится, этот год в тюрьме встретишь.

Шлак стал серьезным:

– Брат, можешь мне помочь?

Лао Хуан помедлил и произнес:

– Ты сначала скажи, в чем дело.