Чудовище - Дженни Даунхэм (2019)

– Она уже к тебе приезжала?

– Нет еще.

Его ответ внушил мне надежду, что этого никогда и не случится. Трудно поддерживать отношения на расстоянии в сотни миль. В сто девяносто восемь миль, если быть точной. Мы-то с Кассом одна семья, и я его точно увижу. А девушки приходят и уходят.

6

Керис оглядела мою серую школьную юбку, носки, синюю рубашку и черные туфли на плоской подошве.

– Я тобой восхищаюсь, – призналась она. – Такое безразличие к чужому мнению – настоящий талант.

Я сидела по-турецки на ковре в комнате Керис – она устроилась на подоконнике. В старших классах форму уже не носят, так что Керис была в коротком джинсовом платье. Когда Керис подносила ко рту вейп, из-под платья высовывалась белая кружевная бретелька лифчика.

– О чем ты? – не поняла я. – Разумеется, мне не безразлично чужое мнение.

– Правда, что ли? А так не скажешь. – Она выпустила струйку сладковатого дыма. – Такое ощущение, будто тебе плевать на всех и вся.

– Я не хотела портить им праздник. Это получилось случайно.

Керис кивнула. Мы замолчали. Я заявилась к ней прямо из школы: идти домой было невмоготу, а больше мне ничего в голову не пришло. Последние дни выдались кошмарными, поэтому мне хотелось пообщаться с кем-то, кто знает, как я живу, девушка Касса идеально подходила на эту роль. Еще хотелось с кем-нибудь посоветоваться насчет отчима, а Керис одна из самых популярных девчонок в школе.

Она удивилась, увидев меня на пороге. У нее даже вытянулось лицо. Но я ей сказала, что проходила мимо, решила ненадолго заглянуть, и Керис пригласила меня в дом.

– Что бы ты сделала, – начала я, – если бы какой-нибудь пьяный урод принялся тебя лапать?

– Ушла бы, – Керис подмигнула мне, – или пожаловалась папе.

Такие, как Керис, живут совсем другой жизнью. Если бы я могла, проснувшись поутру, превратиться на сутки в кого-нибудь, я бы выбрала ее. Чмокнула бы любящего отца на прощанье и пошла бы себе в школу, попутно обсуждая планы с подружками в групповом чате. А в школе сдала бы учителям идеальные домашние задания и думала: «До чего приятно знать, что вся будущая жизнь окажется легкой и радостной!»

Керис затянулась вейпом. На первый взгляд кажется, будто ей вообще на все плевать. Но Касс говорил, что она очень целеустремленная и нервничает по любому поводу: наверное, вейп помогает ей успокоиться. Я еще ни разу не пробовала курить. Не хочу умереть, не успев стать счастливой.

– Мне раньше всегда казалось, что ты меня осуждаешь, – призналась Керис. – Ну, когда мы с Кассом только начали встречаться. Я думала, ты терпеть меня не можешь. Ты порой очень пристально смотришь.

– Разве?

– В этом нет ничего плохого. Вот сейчас ты тоже на меня уставилась, и ничего. Меня это уже не пугает.

– Я тебя пугала?

– Раньше да. Не обижайся. Тот, кто смотрит в упор, обычно наблюдателен и серьезен.

Не знаю, правду ли она сказала или соврала. С Керис никогда не поймешь. У нее самая очаровательная фальшивая улыбка, которую я только видела. Наверное, это помогло ей добиться популярности. Керис убрала вейп в сумку.

– Ну а теперь рассказывай, – сказала она. – Касс мне все равно рассказал бы, но сперва я хочу выслушать твою точку зрения.

Разве у нас с Кассом разные точки зрения? Я прикусила кончик локона, гадая, рассказать ли Керис о том, что наутро после вечеринки Джон не просто объявил, мол, с этого дня я под домашним арестом, но и составил список, наверху которого крупными буквами было написано: НЕПРОСТИТЕЛЬНО. Он имел в виду, что годами он это прощал, но больше терпеть не намерен. И ниже написал: «Я не буду ругаться и врать. Я буду держать себя в руках. Я не буду брать чужие вещи без спроса». Проследил, чтобы я подписала, и повесил на холодильник. Заставил написать письмо с извинениями Роджеру и Монике и запер мамино ожерелье у себя в сейфе, чтобы у меня больше не возникало искушения его стащить.