Наследница. Служанка арендатора - Евгения Марлитт (1914)

По знаку госпожи Гельвиг Фелисита принесла на подносе кофе.

– Мой девиз: «Просто и дешево», – весело говорила советница. – Я принципиально не ношу летом материи, которая стоила бы дороже трех талеров.

– Но вы забываете, милая, – ответила ей молодая, очень нарядная дама, бросая злобный взгляд на «простое» платье, – что на этой дешевой материи масса прошивок и вышивок, стоящих раза в три дороже всего остального материала.

– Разве можно оценивать такое воздушное создание прозаическими талерами? – спросил молодой Франк, забавляясь враждебными взглядами, которыми обменялись дамы. – Можно подумать, что такие туалеты могли бы вознести дам на самое небо, если бы не тяжелые золотые браслеты, которые несомненно удержали бы их на земле.

Он с интересом смотрел на руку советницы.

– Знаете, – продолжал он, – этот браслет занимает меня уже с полчаса. Это чудная старинная работа. Но особенно возбуждает мое любопытство надпись в венке.

Советница равнодушно сняла браслет и передала его молодому человеку. Фелисита стояла в это время сзади адвоката и видела, что этот браслет был до мельчайших подробностей похож на тот, который был спрятан в секретном ящике старой девы.

Адвокат быстро прочитал надпись на браслете:

daz ir liebe ist âne krane

Die hât got zesamme geben

üf ein wünneclichez leben!

– Странно, – воскликнул он, – строфа не имеет начала… Ах, это ведь отрывок из стихотворения Ульриха фон Лихтенштейна «Вечная любовь». Перевод всей строфы будет приблизительно следующий: «Если вы любите друг друга сердечно, если вы навеки соединились и ваша любовь всегда нова, верьте, что Бог соединил вас на счастливую жизнь!» Этот браслет имеет, несомненно, верного товарища, связанного с ним началом строфы, – заметил он. – Другой браслет не у вас?

– Нет, – ответила советница, склонившись над работой, пока браслет переходил из рук в руки.

– А откуда у тебя эта замечательная вещица, Адель? – спросил профессор.

Молодая женщина покраснела.

– Папа подарил мне ее недавно, – ответила она. – Уж не знаю, у какого любителя древностей он ее нашел.

Она надела браслет и заговорила с одной из присутствующих дам.

В то время как всеобщее внимание было обращено на браслет, Фелисита обошла стол. Никто не обратил на нее внимания, и она так же незаметно ушла в кухню. Уступая просьбам маленькой Анны, игравшей на тенистой дорожке, она на минуту остановилась и старалась достать ветку акации. Близорукий адвокат вдруг схватил свой лорнет и принялся разглядывать Фелиситу, а советница, которая, казалось, прилежно вышивала, зорко следила за ним. Немного спустя она тихо поднялась и вошла в дом, где скрылась Фелисита.

– Милая Каролина, – сказала она, входя в кухню, – вам нет надобности прислуживать… Налейте в кофейник горячий кофе, а я сама займусь разливанием. По правде говоря, вы ужасно выглядите в этом полинявшем ситцевом платье. Как вы можете показываться мужчинам в этой короткой ужасной юбке? Это просто неприлично. Неужели вы не чувствуете этого?

На Фелисите было ее лучшее воскресное платье, полинявшее, но безукоризненно выстиранное и отглаженное. Упрек за то, чему она молча покорялась, заставил девушку горько усмехнуться, но она промолчала.

Когда советница вернулась к столу, госпожа Гельвиг с резким смехом повторила свой вопрос:

– Удивительно красива? Что должна я подумать о вас, милый Франк? Всмотритесь в это бледное лицо с ужасными волосами. Эти вызывающие манеры и легкомысленные движения, эти глаза, смотрящие бесстыдно и назойливо прямо в лицо приличным людям, – это наследство порочной необузданной матери. Девять лет я тщетно старалась спасти эту душу для Господа…