Без предела - Юсси Адлер-Ольсен (2014)

– Ну ладно. Больше тут ничего и не добавишь. – Она вытерла глаза тыльной стороной ладони. – Мой муж был одержим ею. С того самого дня, как обнаружил ее, он перестал принадлежать нашему миру и сделался строптивым, злобным и скользким типом. Я не испытывала к нему ничего, кроме отвращения. Ну что, вы наконец услышали то, за чем пришли? – Затем она обратилась лично к Ассаду: – А тебе могу сказать – хотя ты и уверен в обратном, но ты понятия не имеешь о моих мечтах, как и о том, как я боролась за их воплощение, ясно тебе?

В этот момент в ней что-то надломилось, будто она и сама не знала ответа на собственный вопрос. Будто, вот так стоя перед ними в сумерках на тротуаре, она переключила свою жизнь на более низкую передачу.

Именно теперь Карл впервые увидел ее такой, какой она была. Не просто шестидесятилетняя отвергнутая женщина – это была женщина, которая пропустила целый отрезок жизни, в то время как тело ее постепенно изнашивалось. В данный момент она, кажется, находилась в некоем промежуточном состоянии простоя, в котором Карл время от времени мечтал себя похоронить.

Юна ткнула в Ассада пальцем, с минуту постояла, собираясь с мыслями, и наконец вновь открыла рот:

– Я б желала по реке вдаль унестись на коньках, – почти что пропела она, – но снега здесь нет никогда, а есть лишь листва…

Казалось, женщина была готова продолжить мысль, но передумала. Выражение ее лица резко изменилось, когда наконец она вернулась в прежнюю колею, вспомнив о своей неприязни к смуглому кудрявому человеку, стоявшему перед ней.

– Так что заткнись на тему моих мечтаний, – отрезала она, уронив руку. – Ты еще решил выяснить, почему я не отправилась прямиком к сыну и не сообщила ему о смерти отца лично, вместо того чтобы позвонить по телефону. Ты и правда хочешь это знать?

Ассад кивнул.

– А знаешь что, вот именно поэтому я тебе ничего и не расскажу.

Затем она устремилась назад через улицу, бросив на каждого из собеседников взгляд, полный отвращения.

– И проваливайте, наконец! – раздалось на прощание. – В следующий раз я вам даже дверь не открою, если вы вдруг этого еще не поняли!

* * *

Они сидели втроем в гостиничной столовой перед ноутбуком Розы. На улице уже стемнело, так что пришлось отложить на следующий день встречу с заместителем, отвечающим за состояние Дома собраний Листеда. В настоящий момент у них оставалось несколько невыясненных вопросов и неоднозначных мнений, которые требовалось обсудить в первую очередь. Дама, в один день узнавшая о смерти сына и бывшего мужа, но так и не выбитая из колеи, никак не давала им покоя.

– Зачем она упомянула о реке, по которой хочет умчаться на коньках? – недоумевал Ассад. – Мы не знаем, может, она в «дырке» когда-нибудь лежала?

– В «дурке», Ассад. Но случается, туда попадают из-за дырки в башке, – сострила Роза. – Скорее уж у тебя в башке полная «дурка», судя по твоему сегодняшнему поведению.

– Допустим. Но ведь сработало, а? Итак, что мы имеем?

– В течение многих лет она работала в парке Брэнесгордсхэвен, сейчас он называется Джоболэнд, понимайте, как хотите. Зимой подрабатывала официанткой в нескольких заведениях. Не вижу никаких перерывов в ее трудовой деятельности, которые могли бы свидетельствовать о лечении в психушке.

– Завтра мы отправимся в Листед взглянуть на дом Кристиана Хаберсота и Дом собраний, и там, возможно, кто-нибудь сможет помочь нам подробнее разобраться во внутрисемейных отношениях Хаберсотов. Так что с этим пока подождем. Давайте посмотрим диск. – Карл обратился к Розе: – Ты уверена, что тоже хочешь это увидеть?

Та несколько опешила.

– А почему нет? Я все-таки, черт возьми, училась в полицейской академии и видела фотографии трупов.

– Да, конечно, но тут все-таки не фотография. Насколько я понял, тут содержатся весьма жесткие кадры, на которых человек стреляет себе в висок. Это не одно и то же.