Покорение Южного полюса. Гонка лидеров - Роланд Хантфорд (2012)

На следующий день замерзла жидкость в компасах. Через четыре мили пришлось остановиться и построить два иглу – никто не хотел повторять опыт прошлой ночи, проведенной в палатке. В иглу было намного теплее и комфортнее. Но, по словам Бьяаланда,

настроение Шефа находится на точке замерзания, он принял решение возвращаться домой, и – надо сказать – очень вовремя, иначе мы все погибли бы от холода.

Амундсен в своем дневнике пишет так:

Рисковать людьми и животными из чистой одержимости и продолжать движение только потому, что мы его начали, – этого я никогда не сделаю. Если мы хотим победить в этой игре, фигуры нужно двигать осторожно: один неверный ход, и все пропало.

Мнения группы разделились – выдвигались аргументы как за то, чтобы возвращаться, так и за то, чтобы продолжать движение. Йохансен отметил в своем дневнике:

Пусть столь раннее начало такого долгого и важного путешествия станет хорошим уроком. Нельзя думать только о том, чтобы попасть на полюс раньше англичан.

Амундсен, в отличие от Скотта, не являлся приверженцем традиции слепо следовать за своим командиром в жерло вулкана. Он был уверен в своих людях, но только в тех случаях, когда они видели смысл в собственных действиях. Они были – пользуясь непереводимым норвежским словом – не opplagt: все было не так, это был не их день, они не чувствовали, что нужно идти дальше. Упорствовать было глупо и рискованно. В любом случае из-за полюса не стоило подвергать опасности жизнь и здоровье. Амундсену пришлось вернуться, подчинившись мнению своих людей.

Но вместе с тем он настоял на необходимости пройти еще двадцать миль вперед – до первого склада на отметке 80° – и сбросить там груз, чтобы двигаться налегке, а значит, быстрее, когда они, наконец, стартуют к полюсу. Как только Амундсен принял решение о возвращении, его настроение улучшилось и общая атмосфера разрядилась. Они добрались до склада 14-го и, не теряя времени, повернули домой. Теперь они ехали в почти пустых санях. «Это было, – заметил Бьяаланд, – чертовски холодно: управлять собаками в 55–56 градусов мороза». Когда Амундсен попытался разбавить уныние студеной ночи глотком спиртного, выяснилось, что джин замерз и бутылка лопнула. Но другая бутылка со шнапсом, тоже замерзшим, оказалась целой – и они выпили. Помогло. Однако, по словам Бьяаланда, следующий день

был кислым, как уксус: 47,5 градуса с С.-В.[87] ветром прямо в физиономию, замечательно.

Собаки ужасно страдают от холода; им очень плохо, они почти агонизируют, у всех отморожены лапы. Адам и Лазарус не выдержали – легли и замерзли насмерть.

В хлыстах нужды не было – собаки бежали сами, чувствуя, что этим спасают свою жизнь. Сильнейшие без устали шли то рысью, то галопом, слабейших везли в санях.

На следующий день температура поднялась до минус 44 °C. Пересекли полосу редкого снега, двигаться снова стало легко, но сколько это продлится, никто не знал. Когда до Фрамхейма оставалось всего сорок миль, Амундсен решил попытаться достичь его еще до возвращения холода и приказал пройти это расстояние одним рывком. Они вышли в семь утра, это была сумасшедшая гонка домой.

Амундсен в этом походе все время шел впереди на лыжах и своей упряжки не имел. В конце концов он запрыгнул в сани Вистинга и вместе с Хелмером Ханссеном умчался на полной скорости, так что, по словам Бьяаланда, вскоре они оказались «лишь белой точкой где-то вдалеке». Они достигли Фрамхейма в четыре часа дня, в тихую и ясную погоду, показав отличный результат – сорок миль за девять часов[88].

Прием нам был оказан так себе [вспоминал Ханссен]. Линдстрам прямо с порога заявил: «Я же вам говорил!» – и мы получили внушительный нагоняй [за то, что стартовали в пятницу].