Забытые - Сара Блэдэль (2017)

– Да, такие документы всегда сохраняют в архиве, но я не знаю, можно ли получить доступ к таким старым делам. В моё время старые медицинские карты относили в подвал и там и хранили. Нам там попадались истории болезни ещё восемьсот шестидесятых годов, когда в Элиселунде появились первые пациенты. Некоторые из самых старых карт наверняка уже выставлены в музее.

– Это в каком музее? – не поняла Луиза.

– Да там же, у нас, – ответила Агнета с некоторым даже раздражением из-за того, что её собеседница так мало знала об этом заведении. – Когда в восьмидесятом году была расформирована Служба опеки над умственно отсталыми, многие из строений Элиселунда пришли в запустение. В наше время используется только главное здание – его переоборудовали под центр дневного пребывания лиц с ограниченными возможностями. Почти все остальные строения так и пустуют, но я где-то читала, что бывшую прачечную переоборудовали в музей, где выставлено разное оборудование, ну и всякие другие вещи, которыми на протяжении десятилетий пользовались в интернате. Например, я помню, что в нашем здании стояла такая специальная клетка для буйнопомешанных – её наверняка перенесли в музей. Но, к счастью, сумасшедших в такие клетки давно уже не сажают.

– Честно сказать, я себе плохо представляю, что это такое, – призналась Луиза.

– Это такой деревянный ящик площадью метра два – туда, внутрь, человека и сажали. В общем-то, там всегда кто-нибудь сидел, просто чтобы спокойнее было всем остальным. Ещё можно было их утихомиривать при помощи смирительных рубашек и ремней, но это хоть делалось прямо в палатах. А вот клетки выставляли на улицу или в сарай.

– Как вы думаете, я смогу там найти старые истории болезней? – спросила Рик, несколько потрясённая тем, как в изложении Агнеты Эскильсен подобное обращение с отстающими в развитии представало чуть ли не абсолютно естественным. – Наверное, кто-нибудь из сотрудников центра дневного пребывания сможет мне помочь? – предположила она.

– Скорее всего в главном здании в рабочие дни всегда есть кто-нибудь из сотрудников. Но я не могу этого утверждать. Я ведь уже сорок лет там не бывала. Я просто подумала, что должна рассказать о том, что знаю, когда увидела фотографию малышки Лисеметте.

Ещё раз поблагодарив Агнету Эскильсен за то, что она откликнулась на призыв полиции предоставить всю известную информацию о пропавшей, Луиза набрала Элиселунд в Интернете.

«Центр дневного пребывания Элиселунд, амт[1] Западная Зеландия» – сообщалось на интернет-сайте. Там же был указан и номер телефона этого учреждения. Рик набрала номер и выслушала заданные механическим голосом вопросы, о том, требуется ли ей информация о часах работы центра дневного пребывания, касается ли её обращение кого-либо из клиентов центра или она желает, чтобы её связали с кем-либо из администрации. Луиза нажала на ту кнопку, которая соответствовала последней опции, и не успел в трубке прозвенеть один-единственный звонок, как она услышала женский голос.

– Но ведь информация в истории болезни конфиденциальна, так что карточки не выдаются, – сдержанно произнесла сотрудница центра, когда Рик объяснила, кто она такая и зачем звонит.

– Нет, речь не идёт о том, чтобы получить историю болезни на руки, – поторопилась уточнить Луиза. – Нам бы только хотелось их увидеть…

– Все истории болезни охраняются законом о защите персональных данных, – прервала её собеседница.

Рик вздохнула и попробовала зайти с другой стороны. Надо же, она только было обрадовалась тому, что им удалось хоть на шаг продвинуться в деле установления личности женщины, как поперёк дороги у неё становится эдакая бюрократическая крыса!