Убийства на Чарлз-стрит. Кому помешал Уорренби? (сборник) - Джорджетт Хейер (1951, 1953)

– Нет, сокамерница.

– Любопытно! – воскликнул Хемингуэй. – Только не трудитесь убеждать меня, будто не ходили в службу занятости и в полицейский участок, потому что это я и так знаю и хочу обсудить совсем другое. С чего та женщина взяла, что Сэтон-Кэрью найдет вам работу?

Она усмехнулась:

– Не знаю. То есть тогда не знала… Еще полгода назад за мной следили. Наверное, она думала, что Сэтон-Кэрью найдет мне применение. Так и получилось: он направил меня к миссис Хаддингтон. Это устроило всех: Сэтон-Кэрью получил ее признательность, она – секретаря, которая безропотно сносит все ее издевки, я – твердую заработную плату.

– Похоже на благотворительность, вам не кажется? Чем занимался Сэтон-Кэрью?

– Понятия не имею.

– Бросьте! – прикрикнул Хемингуэй. – Вы пару раз намекали, будто он был дурным человеком, то есть вы кое-что о нем знали. Перестаньте изображать Красную Шапочку, я не Серый Волк! Серый Волк пугал бы вас наказанием за то, что не явились в полицию после условно-досрочного освобождения, а я, обратите внимание, об этом помалкиваю. Вы попали в переплет, и лучший выход – выложить все начистоту.

– Я думала, до угроз еще далеко! – усмехнулась Бьюла.

Хемингуэй вздохнул:

– Пока вы здесь единственная с судимостью. У вас нет алиби. Вы купили проволоку, которой Сэтон-Кэрью был потом задушен. Если из этих слагаемых у вас получается не та сумма, что у меня, то вы гораздо умнее, чем я предполагал! Хотя это мало о чем говорит, – добавил он язвительно.

Бьюла прищурилась и заговорила сквозь стиснутые зубы:

– Слушайте! Было время, когда Красная Шапочка считала полицейских своими ангелами-хранителями и думала, что надо всегда говорить им правду. Потом она поняла, что ошибалась, и решила больше не попадать в ловушку. Я не намерена ничего вам выбалтывать, старший инспектор! Одно вам скажу: Сэтона-Кэрью убила не я, хотя жалею, что сделать это не пришло в голову мне самой. Сумеете повесить это на меня – удачи! Мне безразлично! Я знаю, в какой ад превращается жизнь отпущенного на свободу заключенного. Лучше умереть! Нисколько не сомневаюсь, что вы не станете скрывать мою биографию, а раз так, то лучше уж идите до конца. Арестуйте меня за убийство!

– Сами знаете, как я ограничен в действиях, – возразил Хемингуэй. – Нам, полицейским, приходится соблюдать осторожность. Раструбить о вашей судимости значило бы нарушить правила.

Бьюла бросила на него быстрый взгляд:

– Мне безразлично. Про Дэна Сэтона-Кэрью я ничего не знаю.

– Ладно. Перейдем к тому, что вы знаете. Что вы сделали с телефонной трубкой, приняв звонок?

– Положила на стол, конечно!

– Покажите мне, как все происходило. Только без фантазий!

Она хмуро посмотрела на него, словно подозревая ловушку, затем встала, подошла к столику, левой рукой сняла трубку с рычагов и положила рядом с телефоном.

– Здесь, а не ближе к краю?

– Не уверена, но, кажется, я оставила ее вот так.

– Спасибо, можете положить обратно. Кто находился на лестничной площадке перед гостиной, когда вы приняли звонок для Сэтона-Кэрью?

– Моя хозяйка.

– Больше никого?

Бьюла наморщила лоб:

– Сначала – никого. Потом вышел мистер Баттеруик.

– Он успел услышать ваш разговор с миссис Хаддингтон?

– Не обратила внимания.

– Вы увидели его опять, когда Сэтон-Кэрью уже был в этой комнате?

– Я заметила мистера Баттеруика в столовой, но не говорила с ним.

– Как бы вы оценили его состояние? Нормальное, огорченное?

– Никак не оценила бы.

– Как вы нам помогаете! – вздохнув, произнес Хемингуэй.

– У меня нет желания помогать полиции.

– Лучше уйдите, пока я не потерял терпение! – посоветовал он.

– Это все? – недоверчиво пробормотала она. – Разве вы не спросите, как я поступила с оставшимся мотком проволоки?

– Вы положили его на полку в уборной, где его никто не заметил, даже миссис Хаддингтон.