Золотое побережье - Ким Стэнли Робинсон

Не скрывая раздражения, Деннис хватает инструменты и ветошь, выходит из гаража и направляется к машине Джима. В ярком свете уличного фонаря старенький «Вольво» выглядит особенно грязным, неухоженным. Деннис молча открывает капот и лезет в двигательный отсек, чтобы поднять держатель контактных щеток. И как же мне обрыдло возиться с твоей машиной, красноречиво говорит его согнутая спина.

– Вот, посмотри! Они же буквально заросли дерьмом! – Щетки, забирающие энергию из медной путевой дорожки, сплошь покрыты черной маслянистой пленкой. – Давай приводи их в порядок.

Джим берется за дело, он неумело возится с отверткой, отвертка соскакивает и пропахивает на поверхности одной из щеток блестящую бороздку; совсем рядом с левым глазом Денниса пролетает увесистый комок липкой грязи.

– Да осторожнее, ты же их изуродуешь. – Деннис отодвигает сына в сторону. – Посмотри, как я это делаю.

Джим смотрит, впадая во все большую тоску. Руки Денниса работают быстро, уверенно, экономно; через несколько минут каждая щетка сияет тусклой медью.

– Только ты ведь опять запустишь все это к чертовой матери. – Деннис безнадежно машет в сторону раскрытого капота.

– Нет, папа, – слабо протестует Джим. Он знает, что после стольких лет неумелого и наплевательского обращения с машиной вряд ли удастся убедить Денниса в своей искренности и заинтересованности. Все это, конечно же, интересно – в чисто теоретическом плане. Силы энтропии, сопротивление неуклонному ее натиску, великолепная метафора для описания социума и т. д. Но только закрыт капот, и уже через десять секунд все физические подробности бледнеют, куда-то испаряются, описывающие их слова звучат непонятной тарабарщиной, и Джим возвращается к обычному своему состоянию полной технической неграмотности, так ничего и не почерпнув из урока. «Странно, ведь память у меня хорошая, может, все это мне и вправду неинтересно?»

– Так ты ищешь себе другую работу? – с той же безнадежностью спрашивает Деннис.

– Да, конечно, все время ищу.

По лицу Денниса скользит гримаса отвращения.

– А ты знаешь, что я так и плачу страховку за эту машину? – спрашивает он, собирая инструменты. – Это ты знаешь?

– Да, знаю! – Джим болезненно морщится, факт действительно постыдный. В таком возрасте сидеть на шее у родителей. Не уметь даже заработать себе на жизнь. Но раскаяние раскаянием, а презрение, горящее в глазах отца, заставляет Джима ощетиниться: – Очень тебе благодарен, но дальше я буду платить сам, начиная со следующего взноса.

А кто мешал ему платить раньше? Вот это уже доводит Денниса до белого каления.

– Ничего ты не будешь. – Слова звучат резко, почти оскорбительно. – По закону каждый водитель обязан иметь страховку, а тебе ее не потянуть. Если я понадеюсь на тебя, а ты пропустишь взнос и вляпаешься в аварию, кто тогда будет платить по счетам, ты, что ли?

– Ничего бы я не пропустил! – хмурится Джим; он искренне возмущен, что отец мог даже предположить такое.

– А вот я в этом не уверен.

Джим поворачивается, идет прочь, делает круг и возвращается. Ему стыдно, ему очень обидно, он в полной ярости. Но сказать-то ему нечего. А если он к тому же не выдержит и разревется…

– Я никогда такого не делаю! – кричит он. – Я выполняю все свои обязательства!

– Черта с два ты выполняешь, – машет рукой Деннис. – Ты и себя-то прокормить не можешь. А это что, не входит в твои обязанности? Почему ты не найдешь такую работу, которая позволила бы тебе платить по всем своим счетам? Или хотя бы не научишься соизмерять свои расходы с доходами? Ведь ты же не станешь утверждать, что не тратишь ничего из своего заработка на развлечения?

– Не стану!

– Вот так и получается, что я вынужден платить по счетам двадцатисемилетнего оболтуса!

– А мне и не надо, чтобы ты по ним платил! Обрыдло мне это!