Новая эра Z - М. Р. Кэри (2014)

До сих пор она считала, что они сгинули в пучине морской, – потерялись где-то в городе, не в состоянии продвигаться или отступать, окруженные сотнями голодных, или попали в засаду юнкеров-мусорщиков. Эта мысль утешала ее немного – не потому, что те, кто обидел ее, уже погибли со своей преданностью Ее Величеству, а потому, что такое низкое положение в списке сохранило ей жизнь.

Конечно, стоит немного порассуждать, и получится, что ее выживание является побочным эффектом ее посредственности.

Но это вздор, и в этом не будет сомнений, когда она найдет вакцину. Отказ в получении места на «Чарли» или «Рози» будет ироничной сноской в ее истории, как якобы плохие оценки Эйнштейна на выпускных экзаменах по математике.

Только теперь эта сноска получает дополнительную пикантность. Они сделали эту лабораторию для нее, но не знали об этом. Послали «Рози» сюда, чтобы перехватить ее по пути.

Паркс и Галлахер поворачивают рукоятку, которую не смогла сдвинуть с места Колдуэлл. Дверь отъезжает назад медленно, по полдюйма в секунду. Спертый воздух вытекает наружу, заставляя сердце Колдуэлл бешено стучать. Герметичность это хорошо. Что бы ни произошло с экипажем «Рози», все приборы должны были остаться исправными.

Как только проем становится достаточно широкий для нее, Колдуэлл делает шаг вперед.

И упирается в сержанта Паркса, который встал у нее на пути.

– Я первый, – говорит он ей. – Извините, док. Я знаю, вам очень интересно взглянуть, что там и как, и вы сделаете это. После того, как я проверю, не обосновался ли там кто-нибудь.

Колдуэлл начинает доказывать сержанту, почему «Рози» должна быть пустой, но он не слушает. Он уже ушел внутрь. Рядовой Галлахер стоит у двери и смотрит на нее с опаской, вдруг она попытается прорваться туда, оттолкнув его в сторону.

Но она стоит не двигаясь. Если она права, то там безопасно, но по этой же причине спешить ей некуда. А если нет, если герметичность автомобиля была нарушена каким-то образом, то, конечно, сержант справится со всем куда быстрее и без лишнего риска, в отличие от нее. Таким образом, здравый смысл подсказывает, что надо дождаться, пока он не закончит осмотр.

Но она почти бьется в конвульсиях оттого, что нужно ждать. Этот дар предназначен для нее, и никого больше. Кроме нее, никто не может использовать те приборы, что внутри. Точнее те, что могут быть там, поправляет она себя. После стольких лет никто не знает, что могло случиться с драгоценным оборудованием в лабораториях «Рози». В конце концов, что могло вытащить экипаж и разделаться с ним, не причиняя вреда тому, что внутри? Наиболее вероятным объяснением герметично закрытой двери и даже не поцарапанной снаружи краски является заражение одного или более членов экипажа. Она представляет, как они носятся по лабораториям в приступе голода, съедая все образцы, разбивая центрифуги, сталкивая чашки Петри, полные тщательно инкубируемых образцов.

Сержант Паркс возвращается, качая головой. Колдуэлл так живо представляла себе все сценарии бедствия, что воспринимает его жест, как приговор. Она кричит и бежит к двери, где Паркс останавливает ее, положив руку на плечо.

– Все хорошо, док. Все чисто. Только тело в водительском сиденье, и он, кажется, застрелился. Но прежде, чем мы войдем туда, расскажите мне об этом месте, потому что оно за гранью моего понимания. Там есть что-то, о чем мне нужно знать? Что угодно, что может представлять опасность?

– Ничего, – говорит Колдуэлл, но потом, как педантичный ученый, добавляет: – Ничего, о чем мне бы было известно. Позвольте мне взглянуть, и я дам вам окончательный ответ.

Паркс отходит в сторону, и она заходит, чуть дрожа, но пытаясь это скрыть.

Лаборатория полна всего. Всего.

В дальнем конце, прямо напротив, она видит кое-что, что видела раньше только на фотографиях, но она знает, что это, и какую работу он выполняет, и как он это делает.