Новая эра Z - М. Р. Кэри (2014)

Картинка настолько детальна, что она захватывает дыхание доктора Колдуэлл. Грубые и тонкие структуры имеют четкие границы, как на схемах в учебнике. Тот факт, что ткани мозга были сильно повреждены, прежде чем доктор положила их под микроскоп, проявляется в том, что ей ежеминутно приходится передвигать слайд для более удачного ракурса, без посторонних веществ – пылинок, человеческих волос и бактериальных клеток. Ее цель – грибковые мицелии среди нейронов. Нервные клетки полностью обнажены перед ней.

Она видит то, что видели другие ученые много лет назад, но ей это было недоступно из-за недостаточно хорошего оборудования на базе. Она видит, как именно кукушка Офиокордицепса строит свои гнезда в зарослях мозга – как мицелии тонкой нитью оборачивают нейронные дендриты, словно плющ вокруг дуба. Вот только плющ не шепчет сирены дубу, а полностью захватывает власть над ним.

Кукушки? Плющ? Сирены? Сконцентрируйся, Кэролайн, говорит она себе отчаянно. Посмотри на то, что перед тобой, и сделай соответствующие выводы и найди доказательства, чтобы поддержать их.

Доказательство существует. Теперь она видит, что пропустили другие глаза – трещины в крепости (сосредоточься!), места, где параллельные структуры человеческого мозга перегруппировались, несчастные и поверженные, вокруг (и между) задушенных грибком нервных клеток. Некоторые неинфицированные кластеры нейронов, на самом деле, выросли плотнее, хотя новые клетки, раздутые и потертые, разрываются изнутри от зубчатых бляшек амилоида.

Колдуэлл чувствует покалывание в голове, когда понимает значение того, что она видит.

Это произошло достаточно медленно, напоминает она себе. Ранние исследователи не могли наметить эту прогрессию, потому что сразу после Катастрофы вирус еще не достиг нужной точки развития. Единственным способом было просто гадать и тестировать каждое свое необоснованное предположение.

Колдуэлл поднимает голову и отступает на несколько шагов от микроскопа. Это трудно, но необходимо сделать. Она могла бы смотреть на зеленый мир часами, днями и продолжать находить в нем новые чудеса.

Позже, может быть. Но слово «позже» в ее случае неприменимо. У нее есть еще день или два, пока лихорадка не начнет отключать основные жизненные функции ее организма, настойчиво подталкивая к болезненной и недостойной смерти. У нее есть первая половина рабочей гипотезы. И она должна завершить этот проект, пока еще в состоянии.

В лаборатории Колдуэлл на базе есть – или были – десятки слайдов, взятые из мозговой ткани испытуемого номер шестнадцать (Марция) и испытуемого номер двадцать два (Лиам). Если бы они были по-прежнему доступны, доктор использовала бы их сейчас. Она не разбазаривает ресурсы, как думает Джустин, – любой из образцов может дать внезапный ответ на главный вопрос. Теперь у нее есть картина – уже, по крайней мере, гипотеза, которой нужно подтверждение, но все ее испытуемые, которые имеют частичный иммунитет к воздействию Офиокордицепса, остались на базе.

Ей нужные новые образцы. От испытуемого номер один.

Но доктор знает, что Хелен Джустин будет сопротивляться любым ее попыткам разрезать Мелани или даже взять биопсию из ее мозга. И сержант Паркс и рядовой Галлахер тоже, Колдуэлл боялась этого с самого начала. У них сложились недопустимо тесные отношения с испытуемым через постоянное повторение взаимодействия в социальном контексте. Нет никаких гарантий, что, если она предложит сейчас получить образцы ткани мозга Мелани, ее хоть кто-нибудь из группы поддержит.

Поэтому она строит свои дальнейшие планы, основываясь на заочном отказе.