Новая эра Z - М. Р. Кэри (2014)

Все коридоры на одно лицо, в них нет потаенных мест – по крайней мере, для тех, кто не умеет толком прятаться. На бегу она дергает ручки дверей, везде закрыто.

Она наконец находит небольшое углубление в стене, достаточно широкое, чтобы залезть в него. Но только слепой не увидит ее здесь, всем остальным достаточно повернуть голову. Если доктор Колдуэлл найдет ее, она снова побежит, если доктор Колдуэлл поймает ее, она будет кричать мисс Джустин. Лучшего плана она не может придумать.

Ее уши напряженно вслушиваются в далекую тишину, ища в ней звук приближающихся шагов. Когда она слышит пение, совсем рядом, она подпрыгивает, как кролик.

«И вопит скорбно… Где мой сын чернец…»

Голос такой хриплый, что и не голос вообще. Дыхание прорывается через трещину в стене. Эту песню будто оставил здесь кто-то, уже погибший и вернувшийся в дикую природу.

Только эти пять слов. Тишина до и тишина после.

В течение примерно минуты. Мелани считает себе под нос, дрожа всем телом.

«Ему оказать… мне слово дайте…»

На этот раз она не подпрыгнула, но прикусила губу. Она не представляет себе рот, который мог бы так петь. Она слышала о привидениях – однажды мисс Джустин начала рассказывать классу историю о привидениях, но прекратила, подобравшись слишком близко к запрещенной теме смерти, – и теперь думает, может, это призрак человека, умершего здесь, напевает песню по старой памяти.

«Увы, я гибну… близок мой… конец…»

Она должна узнать. Даже если это действительно окажется призрак, это не так страшно, как незнание. Она следует за звуком, выбирается из своего укрытия и идет по коридору.

Красный свет, как кровь, проходит через открытую дверь, пугая ее сначала. Но зайдя, она видит, что это всего лишь закатное солнце, пробивающееся через открытое окно.

Всего лишь! Она видела его всего лишь один раз, и этот закат лучше. Небо загорается от земли, и пламя переливается всеми цветами, постепенно охлаждаясь от красно-оранжевого до фиолетового и синего в зените.

Эта картина ослепляет ее на десять или двадцать секунд, и она не видит, что не одна здесь.

35

Кэролайн Колдуэлл тоже идет на таинственный голос. Она понимает, конечно, что он принадлежит не испытуемому номер один. Но она также уверена, что певец не представляет угрозы. Пока не видит его.

Человек, сидящий на кровати, представляет собой мерзкое зрелище. Больничный халат на нем расстегнут, выставляя напоказ его наготу. Старые раны расчерчивают его тело. Глубокие рваные дыры на плечах, на руках, на лице показывают, куда его укусили. Значительная часть плоти отсутствует; его принесли на ужин, а куски мяса с кожей были оторваны и съедены. Вся грудь и живот в царапинах и глубоких порезах, здесь было главное блюдо. Средний и указательный пальцы на правой руке откушены до второй фаланги – результат сопротивления, предполагает Колдуэлл, когда он попытался оттолкнуть голодного от себя.

Мрачно-комичный штрих его внешнему виду придает перебинтованный локоть. Этот человек пришел в Дом Уэйнрайта с чем-то тривиальным, вроде бурсита, как и многие другие, но во время лечения столкнулся с осложнениями. В виде голодных, которые полакомились им и превратили в себе подобного.

Он по-прежнему поет и, казалось бы, не замечает ни Мелани, стоящей прямо перед ним, ни Колдуэлл, застывшей в дверях.

«На кровле… ворон… дико прокричал…»

Она смутно припоминает название песни. Это «Старуха из Беркли», старая народная баллада, грустная и бесконечная, как и большинство произведений такого рода, – как раз такое и должны петь голодные.

Если забыть про то, что они не поют. Никогда.

Еще они никогда не смотрят на фотографии, но этот смотрит. Пока он поет, он держит на коленях бумажник, один из тех, которые имели отделения для кредитных карт. Но у голодного в этих отделениях лежат фотографии. Он пытается перелистать их одним из оставшихся пальцев на правой руке.