Сталинград - Энтони Бивор (1998)

Тем временем силы люфтваффе продолжали уничтожать авиацию Красной армии. К концу второго дня войны немецкие летчики уже довели счет уничтоженных самолетов до 2000. Советский Союз мог строить новые самолеты и обучать новых пилотов, однако «избиение младенцев» надолго подорвало боевой дух советских летчиков. «Наши летчики, поднимаясь в воздух, уже чувствовали себя трупами, – признался 15 месяцев спустя, в самый разгар Сталинградской битвы, политруку один командир эскадрильи. – Вот откуда такие большие потери».[56]

На юге, где советская оборона оказалась наиболее прочной, наступление немецких войск шло значительно более медленными темпами. Генерал Кирпонос вместо того, чтобы вытягивать свои армии вдоль границы в одну линию, организовал оборону в несколько эшелонов. Его дивизии нанесли немцам весьма ощутимые потери, но их собственные потери при этом были гораздо страшнее. Кирпонос бросил свои танковые части в сражение до того, как они успели полностью развернуться. На второй день войны, 23 июня, 1-я танковая группа генерала Эвальда фон Клейста столкнулась с советскими дивизиями, оснащенными тяжелыми танками КВ, и тогда же немецкие танкисты впервые увидели Т-34, лучший средний танк Второй мировой войны.

Прорыв в глубь территории СССР на южном направлении, между припятскими болотами и Карпатами, занял намного больше времени, чем предполагалось. 6-й армии фельдмаршала фон Рейхенау приходилось непрерывно отражать удары советских войск, окруженных в болотистой местности на левом фланге. Рейхенау приказал расстреливать всех пленных как партизан, независимо от того, одеты они в военную форму или нет. Бойцы Красной армии тоже расстреливали пленных немцев. Не было шансов у летчиков, выпрыгнувших с парашютом из своих подбитых машин… Отправлять пленных в тыл не было возможности, и обе стороны не хотели, чтобы их освободил наступающий противник.

Во Львове, неофициальной столице Галиции, сотрудники НКВД расправились с политзаключенными, чтобы их не освободили немцы. Вне всяких сомнений, это только усилило атмосферу подозрительности и хаос, воцарившиеся в городе. Во Львове начались массовые грабежи. Город не только подвергся бомбардировкам – в нем орудовали группы подготовленных нацистами украинских националистов. Страх еще перед войной усиливали язвительные замечания некоторых местных жителей, которые ненавидели русских, и их открытые угрозы: «Придут немцы и расправятся с вами».[57]

Убеждение Гитлера в том, что Советский Союз представляет собой «прогнившее здание», которое рухнет, если выбить дверь, разделяли многие иностранные военные специалисты и разведчики. Чистки в Красной армии, начатые Сталиным в 1937 году, подпитывались непревзойденной смесью паранойи, садистской мании величия и жажды отмщения за старые обиды, уходящие корнями еще в Гражданскую войну и польский поход РККА 1939 года.

Всего был отстранен от службы, арестован и расстрелян 36 671 офицер. Из 706 военачальников в звании комбрига и выше не пострадали лишь 303 человека. Как правило, арестованным офицерам предъявляли нелепые и надуманные обвинения. Так, обвинения полковнику К. К. Рокоссовскому, впоследствии командующему, который нанес решающий удар под Сталинградом, строились на показаниях человека, умершего почти за 20 лет до того.