Ваша до рассвета - Медейрос Тереза

Габриэль что–то сонно буркнул и потом пробормотал:

– Не искушай дракона, ангел, если не хочешь, чтобы тебя съели живьем. – Он с такой нежностью провел губами по ее затылку, сдвигая в сторону взлохмаченные прядки ее волос, что она задрожала от желания. – Я не должен был обращаться с тобой так грубо и быть таким ненасытным. Тебе нужно время, чтобы оправиться.

Зная, что у нее нет такой роскоши – времени – она выгнулась под ним, прижимаясь своими мягкими ягодицами к его отяжелевшему признаку возбуждения.

– Все, что мне нужно, это ты.

Габриэль застонал ей в ухо.

– Ты играешь нечестно, женщина. Ты знаешь, что это единственное, в чем я никогда не смогу тебе отказать.

Но он мог отказать в удовольствии себе и доставить удовольствие ей. Одна его рука стала нежно дразнить ее набухшие соски большим и указательным пальцами, а другая соскользнула ей между ног и стала искусно поглаживать припухшую плоть. Почти сразу же Саманта ощутила, что тает от перехватывающего дыхание порыва удовольствия. Ей пришлось вцепиться зубами в подушку, чтобы не закричать.

И только после этого он наполнил руки мягкостью ее грудей и, не поворачиваясь, скользнул в нее. Она ничего так не хотела, как двигаться и тереться об него, хотела побуждать его двигаться, но он держал их обоих в неподвижности до тех пор, пока ее тело не запульсировало вокруг него, каждым настойчивым ударом повторяя удары ее сердца.

– Пожалуйста … – застонала она, едва не теряя сознания в его руках. – О, Габриэль, пожалуйста …

Ее бессвязная мольба не прошла мимо него. Она даже не представляла, что можно испытывать такой полный и нежный восторг. Когда он находился в ней, она даже не могла точно сказать, где заканчивается его тело и где начинается ее. Она знала только, что ее сердце разбито, а щеки мокры от слез.

– Ты плачешь, – обвиняюще сказал он, мягко толкая ее в спину.

Она втянула в себя воздух, сдерживая рыдания.

– Нет, не плачу.

Он коснулся пальцем ее щеки, потом своих губ, доказывая, что она говорит неправду.

– То, что я всегда подозревал, – сказал он серьезно. – Тебе больше не нужно скрывать правду.

Прерывисто дыша, Саманта моргнула и посмотрела на него.

Он мягко накрыл полусогнутыми пальцами ее грохочущее сердце.

– Под этим вашим практичным фасадом бьется сентиментальное сердце истинного романтика. Не волнуйтесь, мисс Викершем. Ваша тайна со мной в безопасности, – он хитро посмотрел на нее, дьявольский разрез его шрама придавал ему еще более распутный вид. – Пока вы будете выражать мне свою благодарность, конечно.

– В этом вы можете быть уверены, милорд, – опустив его рот к своему, Саманта скрепила свое обещание яростным поцелуем.

* * * 

Саманта сунула в волосы последнюю шпильку, закрепляя на затылке тяжелый пучок волос. На ней были те же коричневая юбка и дорожный жакет, в которых она приехала в Ферчайлд–Парк. Постороннему могло бы показаться, что она ни капли не изменилась с того момента. Посторонний не обратил бы внимания на ее порозовевшие щеки, отпечаток щетины на шее и припухшие от поцелуев губы.

Взяв в руки шляпку из декоративной соломки, она повернулась лицом к кровати.

Габриэль лежал, растянувшись на животе, в жемчужном свете рассвета, его внушительная фигура занимала большую часть матраца. Его голова покоилась на руках, а правое колено было задрано, почти стаскивая простыни с его узких бедер. Густые пряди светлых волос закрывали лицо.

Ее золотистый гигант.

Ее руки жаждали коснуться его в последний раз, но она знала, что не может рисковать его разбудить. В тщетной попытке избежать искушения она натянула на руки черные перчатки.

У нее не было другого выбора, кроме как оставить свой сундучок. И она уже вытащила свой наполовину упакованный чемоданчик из–под кровати. Ей оставалось закончить только одно дело.