Фавориты Фортуны - Колин Маккалоу (1993)

Толпа мужчин расходилась, а женщины стали возвращаться на рыночную площадь. Несколько торговцев, оттесненных прежде, устанавливали свои киоски, рабы торопились их собрать. Груды грязного белья все еще лежали вокруг большого фонтана перед алтарем, посвященным ларам. Несколько девушек подоткнули юбки и вошли в воду. «Какой типичный город! – думал Варрон, шагая чуть позади Помпея. – Солнечный свет и пыль, несколько красивых тенистых деревьев, жужжание насекомых, сморщенные зимние яблоки, занятые люди, знающие друг о друге почти все. Здесь, в Авксиме, секретов нет!»

– Это энергичные, сильные люди, – сказал он Помпею, когда они ушли с площади в поисках своих коней.

– Они сабины, Варрон, такие же, как и ты, – ответил Помпей, – даже если столетия назад пришли с востока Апеннин.

– Не совсем такие, как я! – Варрон позволил одному из конюхов Помпея подсадить себя в седло. – Я сабин, но ни по природе, ни по навыкам я не солдат.

– Ты получил военную подготовку в Италийской войне.

– Да, конечно. И участвовал в десяти кампаниях. Как быстро они сменяли друг друга в том мировом пожаре! Но когда война заканчивалась, я ни разу не вспоминал ни о мече, ни о кольчуге.

Помпей засмеялся:

– Ты говоришь совсем как мой друг Цицерон.

– Марк Туллий Цицерон? Это юридическое чудо?

– Да, он. Ненавидел войну. Не переносил ее, чего мой отец никак не мог понять. Но все равно был хорошим парнем. Ему нравилось делать то, что не нравилось мне. Вдвоем мы со всем управлялись так, чтобы мой отец всегда оставался нами доволен, хотя многого не знал. – Помпей вздохнул. – После падения Аскула Цицерон настоял на том, чтобы уйти от нас и служить под началом Суллы в Кампании. Я скучал по нему!

Спустя два восьмидневных перерыва между рыночными днями Помпей получил свои три легиона ветеранов-добровольцев, стоявших хорошо укрепленным лагерем в пяти милях от Авксима на берегу притока реки Эзис. Чистота в лагере была безупречной, за этим строго следили. Помпей Страбон знал лишь один способ справляться с колодцами, помойными ямами, уборными, мусором, дренажем: когда вонь становилась невыносимой, он переводил лагерь в другое место. Так что умер он от кишечного расстройства за воротами Рима, у Квиринала; а обитатели холмов Квиринал и Виминал надругались над его телом, поскольку источники были отравлены стоками Помпеева лагеря.

Варрон с восхищением наблюдал за тем, как гениально его юный друг создавал свою армию, как организовывал материально-техническое снабжение. Ни одна деталь, как бы ничтожна она ни была, от него не ускользнула. И в то же время масштабные дела проворачивались со скоростью, достижимой только при великолепном умении и сноровке.

«И я допущен в очень узкий, личный круг этого воистину великого явления, – думал он. – Он изменит наш мир, он изменит восприятие этого мира. В нем нет ни грана страха, он полностью уверен в себе. Однако, – напомнил себе Варрон, – остальные тоже неплохо держались, пока не началась эта катавасия. Как он поведет себя, когда придет в действие военная машина, когда враги окружат его со всех сторон, когда он встретится лицом к лицу – нет, не с Карбоном и не с Серторием – с самим Суллой? Вот это будет настоящим испытанием! Вместе или друг против друга, но отношения между старым буйволом и молодым буйволенком решат судьбу буйволенка. Согнется ли он? Может ли он вообще согнуться? Что же готовит грядущее для человека столь молодого, столь уверенного в себе? Найдется ли в мире сила или человек, способные сломать его?»