Древний человек и океан - Тур Хейердал (1978)

«Доктринерский диффузионизм — угроза развитию солидной археологической теории… В научно-фантастическом мире диффузионистов… время, расстояния и трудности мореплавания не принимаются в расчет. Археология опирается на слишком долгую и славную традицию, чтобы безропотно отступить перед фантазиями, которые предлагают нам начинать с выводов и, руководствуясь ими, искажать свидетельства».

Однако сам же Роу основывает всю свою аргументацию именно на этом методе, поскольку начинает с выводов. В самом деле, его список параллелей призван показать, что области, молчаливо признаваемые слишком удаленными друг от друга, чтобы можно было допустить доколумбовы контакты, — скажем, Андская область и Средиземноморье — тем не менее располагают целым рядом весьма специфических общих черт культуры. Стало быть, заключает Роу, даже самые впечатляющие совпадения могут быть следствием независимого развития. Другими словами, в своих суждениях он исходит из того, что Перу и Средиземноморье слишком далеки друг от друга, чтобы можно было допустить контакт, и на основе этого предположения отвергает тождество культурных черт как свидетельство диффузии (Rowe, 1966)[267].

Но вправе ли мы полагать аксиомой, что Перу находится слишком далеко от Средиземноморья, чтобы между ними мог быть контакт до 1492 г.? Во времена самого Колумба Франсиско Писарро с отрядом из вполне обыкновенных смертных прошел от Средиземноморья весь путь до Перу через Центральную Америку. Как и Колумб незадолго до него, он совершил плавание через океан, не располагая ни мотором, ни навигационными картами вод, окружающих Новый Свет. Далее он благополучно пересек лесистый Панамский перешеек и, выйдя к Тихому океану, продолжил плавание на новых судах мимо непроходимых болот приморья, покуда не добрался до открытых просторов Перу, где и основал поселение. А еще раньше его соотечественник Кортес, высадившись на лесистом берегу Мексиканского залива, поднялся на высокогорное плато и основал там свое поселение.

Не обязательно быть диффузионистом, чтобы реагировать, когда тезисы изоляционистов становятся окаменелой догмой, попирающей свои основы, лишь бы выжить. Право же, люди европейского происхождения не настолько ослеплены собственной историей, чтобы почитать себя племенем суперменов, способных совершить четыре столетия назад то, что раньше было не под силу великим цивилизациям Малой Азии и Северной Африки. Не будем забывать, что Древние кое в чем обладали способностями и мастерством, намного превосходящими то, что было по плечу средневековой Европе. Египтяне и их соседи в Двуречье и Финикии разбирались в столь важной для мореплавания астрономии лучше, чем любой европейский современник Колумба, Кортеса и Писарро. А финикийцы, сотрудничая с египтянами, обогнули Африку во времена фараона Нехо — за 2 тысячи лет до того, как Колумб вышел под парусами в океан, который в представлении европейцев кишел драконами и оканчивался пропастью за горизонтом.

Мы восхищаемся достижениями древних, воплощенными в их пирамидах и обелисках, глубоких математических познаниях и календаре, литературе и философии, в замечательном судостроительном мастерстве, примером которого служит функциональная форма и сложная оснастка создававшихся 5 тысяч лет назад деревянных и камышовых судов, в исследовании и освоении новых земель, что подтверждается многочисленными археологическими следами возникших 3 тысячи лет назад финикийских поселений вдоль всего атлантического побережья Марокко. Так стоит ли, восхищаясь такими свершениями, тут же отрицать способность древних сделать то, что много позже сделал Писарро с горсткой людей во времена, отмеченные невежеством и суеверием?