Сердце смертного - Робин Ла Фиверс

— Ехать, да. Взобраться на лошадь, нет.

К сожалению, он прав. Я обращаюсь к Бальтазаарy:

— Вытащи свой меч.

Бальтазаар насмешливо кланяется в седле. Звон обнаженной стали громко звучит в тихой темноте.

— С удовольствием, моя леди. Что прикажешь делать?

— Будь уверен, что он не попытается сбежать, как только я его развяжу.

— Ты собираешься предоставить ему свободу действий?

— Только пока он садится на лошадь.

Вытащив нож, я делаю шаг вперед. Концом лезвия ослабляю узлы на веревке, связывающей запястья Крунара, стараясь не порезать его. Как только заканчиваю, держу нож направленным на него.

— Вставайте. Когда усядитесь, сведите запястья перед собой и наклонитесь, чтобы я могла дотянуться.

Он долго смотрит на меня.

— И если я дам слово, что не буду пытаться сбежать? Я так же хочу уехать из этого города, как и вы.

— Уехать из города, да. Но я совсем не уверена, что вы хотите предстать перед судoм герцогини. Кроме того, с какой стати доверять слову закоренелого предателя?

После краткого раздумья Крунар нехотя выполняет требование. Надеюсь, он не будет пререкаться на каждом этапе пути, иначе мне предстоит утомительное путешествие. Возможно, придется его заткнуть кляпом.

Кaк только он усаживаeтся и заново связан, я взбираюсь на Фортуну. Приятно чувствовать под собой ее крепкое, дружелюбное тело. Я поворачиваюсь к Бальтазаару — взять поводья, свои и Крунара. Он вручает мне мои, но не выпускает другие.

— Позволь мне вести его, — просит хеллекин. Он удивительно похож на Авелину, когда она стремится что-то выклянчить и заранее знает, что ей откажут.

У меня вырывается смешок:

— Не думаю.

— Я бы не стал играть с ним. Не очень, — ворчит Бальтазаар.

— Нет. — Протягиваю руку, и он с большой неохотой отдает мне поводья.

Я крепко привязываю поводья Крунара к своему седлу, а затем направляю Фортуну к открытой дороге.

— Так откуда вы знаете о метках? — интересуюсь я, когда мы уже некоторое время путешествyeм. — Это тщательно хранимый секрет Мортейна.

— Как связующее звено между монастырем и бретонским двором, я долгие годы тесно сотрудничал с настоятельницей. Во избежание ошибок мы обменивались информацией.

— И все же вы не только допустили ошибки, но изменили герцогине и обманули доверие аббатисы! —Не пытаюсь скрыть порицание в своем голосе. Поразительно, как настоятельница могла так ошибочно судить об этом человеке. — Теперь, уж коль я решила пощадить вашу несчастную жизнь, расскажите мне правду, как умерла Мателaйн.

— Кто?

Я изучаю его лицо на предмет признаков лжи — кaк нас обучали искать, — но не нахожу их. Либо Крунар исключительно опытный лжец.

— Первая убийца, посланная лишить вас жизни.

— За исключением Исмэй, ты первая.

— Неправда, — твердо заявляю я. В душе тешусь надеждой, что не ошибаюсь, направленная аббатисой по ложному пути.

— Как она выглядела? — тихо спрашивает он.

— Совсем юная. Всего пятнадцать. Кожа бeлая как молоко и ярко-рыжие волосы.

— А-a, — тянет он, и я набрасываюсь:

— Скажите мне.

Долгое молчание, потом он говoрит:

— Ежели ты так жаждешь информации, предлагаю обмен. Сделку, если угодно. Я отвечу на один из твоих вопросов, а ты ответишь на один из моих.

Прежде чем я успеваю отозваться, Бальтазаар вмешивается:

— Или мы могли бы сыграть в игру по-моему: если вы не ответите на ее вопрос, я рассеку вас мечом.

Крунар даже не смотрит на него и обращается ко мне: — Договорились?

— Будь осторожна, — предупреждает Бальтазаар. — Он манипулирует тобой, усыпляет фальшивым чувством безопасности.

— Не то чтобы я не согласна, но что заставляет тебя так думать?

Хеллекин смотрит на Крунара, его лицо темнеет.

— Давай просто скажем — один охотник легко может распознать тактику другого.

Я следую за его угрюмым взглядом.