Все ее страхи - Питер Свенсон (2017)

Кейт пошла в спальню и достала альбом, который привезла с собой из Лондона. Совершенно новый – то, что нужно, чтобы ознаменовать начало ее пребывания в новой стране. Она вытащила угольный карандаш из новой пачки, села на пышно укрытый коврами пол и решила нарисовать Сандерса. Однако вместо кота на бумаге появилось лицо Алана Черни. Оно получилось почти идеальным, но чего-то не хватало: глаза размещены слишком близко друг к другу, волосы немного длиннее, чем нужно. Она достала ластик и подправила рисунок. Понадобилось больше времени, чтобы исправить эскиз, чем на сам портрет, но в итоге все вышло удачно. Она написала его имя, ниже – дату и еще добавила: «БОСТОН, МАССАЧУСЕТС». Она рисовала портреты почти всех людей, которые встречались на ее жизненном пути. У нее была кипа таких альбомов, самые первые – из начальной школы. Она часто перелистывала их, особенно когда не выходила из дома. Это как читать дневник – здесь были лица близких друзей, зарисованные спустя несколько часов после их первой встречи, и лица людей, о которых она позабыла. Глядя на портрет Алана, она пыталась спрогнозировать, узнает ли его через десять лет. А может быть, это портрет ее будущего мужа, нарисованный в день встречи? Вероятнее всего, первое.

Она перевернула лист, закрыла глаза и попыталась представить Кэрол Вэлентайн – старушку, которая показывала ей квартиру. Вспомнила ее глаза, лоб, волосы, шею, но рот и нос всплывали в памяти не очень отчетливо. И вместо того чтобы нарисовать старушку, Кейт изобразила себя. Она прекрасно помнила, как выглядела тем утром в зеркале ванной. Недавно остриженные волосы с одной стороны убраны за ухо. Немного опухшие глаза – сказался длительный обезвоживающий перелет. Она пририсовала себе улыбку – получилась испуганная гримаса взволнованной подружки невесты, которая собирается произнести речь. Настроение передано не совсем точно, но она оставила все как есть. Она почти никогда не подправляла автопортреты.

Следующий лист она посвятила Санибелу – привратнику, с которым только что познакомилась. Она не стала рисовать лицо, а изобразила его в полный рост у стойки регистрации. А внизу еще добавила Сандерса. Раньше она не увлекалась котами, и Сандерс не получился – он выглядел каким-то свирепым, хотя на самом деле был каким угодно, но точно не свирепым.

Кейт закинула альбом под кровать и встала – голод снова позвал на кухню. Она сделала себе бутерброд с сыром и с удовольствием съела. Хотела было открыть вино, но передумала. За окном хлестал дождь, и ей представился художник, взбалтывающий аэрозольную краску перед холстом. Она какое-то время всматривалась в кухонное окно, размышляя о том, как ей хорошо в этих апартаментах. И не потому, что они роскошны: ей нравились высокие потолки и большие окна, она могла здесь дышать. Она решила приготовить себе чай, но вспомнила, что забыла его купить. Правда, потом нашла коробку «Рэд роуз» в одном из высоких буфетов. Наполнила чайник водой, поставила на газовую плиту, пошла в гостиную и стала рассматривать книжные полки, встроенные в стену. Здесь были добротные издания – большей частью в твердом переплете, хотя нашлась целая полка с книгами американского писателя Джона Данна Макдональда в мягкой обложке. Она вытащила одну. «Темнее, чем янтарь». Приключения Трэвиса Макги. На обложке – сочная картинка с изображением сексапильной девушки в коротком топике. Страницы пожелтели от времени. «Книги, должно быть, принадлежали отцу Корбина, – подумала Кейт. – А где же книги Корбина? Были ли они у него?» Под чтивом о Трэвисе Макги располагались другие детективы в мягком переплете. Она достала роман «Перелом» английского писателя Дика Фрэнсиса – кажется, она его еще не читала – и отправилась к длинному бежевому дивану, стоящему под самым большим окном комнаты. Она улеглась, прочла первые несколько абзацев, после чего глаза сами собой закрылись, – и она моментально уснула.