Женщина справа - Валентен Мюссо (2017)

«Спрашивать режиссера, почему он снимает фильмы, так же глупо, как спрашивать Достоевского, почему он написал «Преступление и наказание». Эти намеренно провокационные слова были произнесены во время одного из своих редких появлений на публике едва ли не самым таинственным кинорежиссером. Нас только что покинул бесценный талант, эталон, определяющая фигура второй половины века. Уоллес Харрис был одновременно актером, режиссером и продюсером. Родившись в 1921 году в Бостоне, он сначала бросается в журналистику в качестве фоторепортера; затем между 24 и 28 годами снимает малобюджетные короткометражные фильмы, которые финансирует средствами своего отца, наследника крупного кожевенного производства в Новой Англии. Ему еще не было 30, когда он подписывает «Останется одна пыль» – первый масштабный фильм, который расколет лагерь критиков и от которого Уоллес Харрис впоследствии отречется, сочтя свое произведение любительским и полным недостатков. В начале 50-х он снимает «Путешествие в пустыню» – картину, которая получает три «Оскара» от Американской академии кинематографических искусств и наук. Однако Харрис никогда не получил звания лучшего режиссера. Впоследствии его ждет успех у критики и публики: как «Покинутую», вышедшую в 1959 году, где выведен яркий образ униженной женщины, тонущей в безумии, так и «Последнюю ночь в раю», датируемую 1976 годом, – один из первых фильмов, обличающих ад Вьетнама. Никогда не будучи вовлеченным в политику, режиссер до конца 60-х подвергался нападкам цензуры и консерваторов, упрекавших его в антиамериканских взглядах. Кино Харриса было отмечено почти маниакальным стремлением к совершенству. Из-за этой требовательности к себе за почти пятьдесят лет кинокарьеры он снял всего лишь девять полнометражных фильмов. Его кино – мрачное и полное разочарований, проникнутое беспощадной критикой общества, вопросами об условиях жизни людей, что подчеркивается изумительной техникой, часто подражательной, но всегда разной. В последние семь лет Уоллес уединенно жил в своих владениях в Массачусетсе. Там он и умер в возрасте 77 лет».

Я не мог поверить в эту новость. Ошеломленный, я переключал телевизор с канала на канал, не в силах отделаться от неприятного впечатления, что стал жертвой изощренного розыгрыша. Но всюду передавали то же самое объявление. У меня дрожали руки. Внезапно я почувствовал себя ужасающе одиноким перед экраном телевизора. Как бы мне хотелось иметь возможность с кем-нибудь поговорить, но кому я мог бы позвонить? Эбби и Катберт были не в курсе – я сам так решил. Что касается Кроуфорда, у меня даже не было его телефонного номера. Какое-то время я спрашивал себя, не приснилось ли мне пребывание в Беркшире. Или, может быть, я всего-навсего только что проснулся после слишком хмельной вечеринки по случаю моего дня рождения? Ни в одной из информационных сводок не приводилась причина смерти Харриса. Вероятно, было еще слишком рано, чтобы журналисты могли узнать подробности, но я принялся строить предположения одно безумнее другого. Спустя сорок лет после исчезновения моей матери Харрис говорил со мной о ней и показывал неопубликованные кадры ее последних съемок. И, едва прошло сорок восемь часов, он внезапно умирает. Слишком много для совпадения. По крайней мере, с точки зрения человека, смотрящего сквозь призму собственных навязчивых мыслей.

Немного переварив эту новость, я устроился за компьютером и начал просматривать самые большие страницы ежедневных газет страны. «Умер Уоллес Харрис» – сдержанно сообщалось в заголовке «Нью-Йорк таймс». За этим следовал некролог, на удивление длинный, должно быть, написанный заранее, задолго до сегодняшнего дня. «Кончина гиганта кино» – объявлялось в «Вашингтон пост». «Дейли ньюс» осмелилась на более дерзкий заголовок по аналогии с одним из фильмов покойного: «Первый день в раю». И нигде ничего не сообщалось о причине смерти.