Метод инспектора Авраама - Дрор Мишани (2011)

– Нормально. Время подходящее; малыш будет рад, что купание отложено.

Эли глядел на вошедших ментов серьезно и внимательно, как всегда, когда приходили гости. На серебряном значке, блестевшем на нагрудном кармане у женщины-полицейского, значилось ее имя – Лиат Манцур. Зеев снова почувствовал внутри взрыв – как и в обед, когда, вернувшись домой, увидел полицейские машины. Тот, другой, что внутри, выскочил и застыл в напряжении. Может, это только начало… Нужно запомнить каждую деталь.

* * *

Менты снова его удивили. Зеев не думал, что их с Михаль будут расспрашивать порознь, и не понял, почему старший решил уединиться с его женой на кухне, а его самого оставить в гостиной с Лиат Манцур. На кухонном столе еще стояла голубая пластмассовая тарелочка Эли с остатками овощного пюре, а вокруг валялись катышки хлеба и крошки.

– Чего-нибудь попить? – спросил Зеев сотрудницу полиции.

Она, отказавшись, положила на колени темную пластмассовую дощечку, а на нее – листок бумаги, разделенный черной ручкой на три колонки. В шапке каждой колонки было написано несколько строчек. Зеев сидел на диване, а Лиат – напротив, на краешке кресла.

– Мы сейчас на стадии сбора информации об этом подростке, – сказала она. – Нам важно знать, когда вы видели его в последний раз – может, случайно встретились с ним вчера или даже сегодня, – и какое у вас сложилось впечатление?

Они, как видно, работали по какой-то схеме, согласно которой положено опросить соседей, задать им несколько однотипных вопросов, даже если не извлечешь из этого никакой пользы. Манцур не смотрела ни на что в комнате – ни на единственную картину, висящую напротив дивана над шатким буфетом, репродукцию «Спальни в Арле» Ван Гога, ни на уродский коричневый диван, на котором лежала белая накидка с черными полосками, прикрывавшая пятна и защищавшая его от пятен дальнейших, ни на разбросанные по полу игрушки, придающие гостиной вид склада. Полное равнодушие. Но ее глазами Зеев видел, какой врéменной выглядит эта квартира и какой тусклый свет у люстры, освещающей ее вечером.

– Я не видел Офера ни вчера, ни сегодня, – сказал он. – А вообще он кажется мне мальчиком симпатичным и замкнутым.

Лиат что-то записала черной ручкой. Интересно, что?

– Я буду за вами записывать, – сказала она. – Не против? Может, вспомните, когда вы в последний раз его видели?

– Точной даты не припомню. Наверняка на этой неделе. На лестнице. Я преподаю в гимназии, поэтому мы выходим из дома в одно и то же время и иногда сталкиваемся.

– По вашему мнению, он выглядел таким, как всегда, или в его поведении было что-то необычное? Ничего не заметили?

Зеев начал злиться. До него долетал не разговор Михали со старшим ментом, а рев завернутого в сухое полотенце Эли, который сидел на коленях у матери и заводился все сильней и сильней. Малыш устал, да и не мог смириться с тем, что двое взрослых занимаются друг другом, а не им.

– Может быть, все-таки попьете чего-нибудь? – спросил Зеев в надежде зайти на кухню. Он все еще колебался, на каком витке разговора стоит удивить гостью. Или сохранить сюрприз для ее командира?

– Нет, спасибо, ничего не надо. Знаете ли вы что-нибудь про пропавшего или про его семью, хотели бы с нами чем-нибудь поделиться? Может, иногда оттуда доносятся ссоры, разборки, крики?

Старший мент предпочел взять в собеседницы его жену. Видимо, решил, что она больше времени проводит в квартире и лучше осведомлена о том, что творится в доме.

– Да нет, – сказал Зеев. – Иногда шум долетает – у них трое детей, и живут они прямо над нами. Но в последнее время главные крикуны – это вроде как мы.

Он улыбнулся и подумал, поняла ли собеседница, что он имеет в виду. Ее голова была склонена над лежащей на коленях пластмассовой дощечкой; взгляд устремлен на листок бумаги, как у близорукой ученицы на контрольной.