Алекс & Элиза - Мелисса де ла Круз (2017)

– Здесь? – В голосе генерала Скайлера прозвучало насмешливое удивление. – Да, вот так ситуация, не правда ли? К сожалению, – на самом деле в его голосе вовсе не было сожаления, – мы уже спим по двое в комнате в связи с наплывом гостей и, определенно, не имеем возможности разместить вас в доме.

Алекс пожал плечами.

– Спрошу, не сможет ли Роджер найти вам местечко в амбаре.

С этими словами генерал Скайлер отвернулся и направился в сторону бального зала. Элиза быстро отступила назад, чтобы не быть замеченной, но зацепила вышитой туфлей нижний край перил и оторвала бусину, которая тут же поскакала по ступенькам вниз. Напудренная голова повернулась и поднялась. Худощавое, невероятно юное лицо теперь было обращено к ней. В его резких чертах читался хищный, острый ум. Длинный, прямой нос, яркие голубые глаза. Но самой выдающейся частью лица, тем не менее, были брови. По какой-то причине Элиза всегда думала, что Александр Гамильтон должен быть темноволосым, но оказалось, что он рыжий, а лицо его выражает лукавство, даже сейчас, после того как его буквально искупали в сарказме. Слухи не лгали: Александр Гамильтон был до неприличия хорош собой.

Будучи замеченной, она выпрямилась и спустилась по лестнице со всем возможным достоинством. По мере ее приближения скулы полковника Гамильтона все больше краснели, соревнуясь по цвету с бровями и выдавая, что он узнал в ней дочь генерала Скайлера и понял, что она подслушала их беседу.

– Полковник Гамильтон, – сказала она, даже не взглянув на гостя, и проплыла мимо него в зал.

5. Кот и канарейка

Бальный зал в особняке Скайлеров, Олбани, штат Нью-Йорк

Ноябрь 1777 года

После непростого разговора с генералом Скайлером у черного входа и незабываемого появления его дочери, гордо проплывшей мимо, Алексу пришлось несколько минут потоптаться в крошечной задней прихожей, чтобы не сложилось впечатление, что он преследует девушку. Он задумался, какую из сестер он видел, – может, Анжелику, которая, по словам Китти, была самой решительной? Или Пегги, самая красивая? А может, это та самая Элиза, о которой Китти говорила чаще всего? Кем бы она ни оказалась, взгляд, брошенный на него, ранил сильнее самых обидных слов генерала.

И это было не единственной его проблемой в данный момент. Обычно он не носил парик, но сегодня решил изменить своим привычкам. Не ради встречи с генералом Скайлером, а в надежде попасть на сегодняшний бал, о котором вот уже три дня, с самого его приезда, говорил весь Олбани. Он провозился с булавками минут десять, прежде чем оставить бесполезные попытки сделать все как полагается, а после целый день провел с отчетливым впечатлением, что волосы под париком сбились в колтун. К тому же от него ужасно чесалась голова. К сожалению, не было никакой возможности просунуть палец под парик, не сдвинув его набок окончательно. Но он чувствовал, что, если не удастся почесать голову, причем немедленно, просто сорвет с себя парик, а после еще и выдерет собственные волосы.

Он оглянулся в поисках зеркала, но ничего не нашел, поэтому вынужден был вглядеться в собственное отражение в створке задней двери. Ему удалось пробраться пальцами под парик, при этом не слишком его сдвинув, но как только он начал чесаться, дверь распахнулась, и там, где только что было его отражение, возникло невозмутимое лицо слуги. Алекс узнал в нем Роджера, камердинера хозяина дома, которого видел в рабочем кабинете генерала.

– О, кхм, прошу прощения, – смущенно произнес Алекс, отдергивая руки от головы и чувствуя, как парик окончательно сползает набок.

На вид Роджеру было около тридцати. Это был сухопарый, величественный мужчина, уверенный вид которого говорил о том, что он вполне понимает, насколько его хозяин зависит от него, и не стесняется этим знанием пользоваться. Он усмехнулся, может быть, при мысли о джентльмене, приносящем извинения слуге, а, может, и при виде беспорядка на голове Алекса.