Горящий берег - Уилбур Смит (1985)

Майкл уловил только слова froid и brыle[7]. Она была так близко, что он чувствовал ее запах — естественный запах здоровой молодой женщины, вспотевшей от быстрой езды, смешивался с ароматом духов, напоминавшим аромат высушенных розовых лепестков. Майкл попытался заговорить, поблагодарить ее, но дрожал от шока и боли. Губы тряслись, и он смог издать лишь неразборчивые звуки.

— Mon pauvre[8], — проворковала она и отступила на шаг. Ее голос звучал хрипло от тревоги и напряжения, и у нее было лицо феи с огромными, темными кельтскими глазами. Майкл подумал, не острые ли у нее уши, но их скрывали густые темные волосы. Волосы взбивало ветром, они вихрились — густые пружинистые завитки. Кельтская кровь придавала коже девушки цвет старой слоновой кости, а брови были такие же густые и темные, как волосы.

Она снова заговорила, но Майкл не удержался и опять посмотрел на заманчивый темный треугольник внизу. Она заметила, куда направлен его взгляд, и ее щеки мгновенно порозовели; девушка подхватила с земли свою грязную юбку и обвязала вокруг талии, а Майкл страдал теперь больше не от боли, а от смущения из-за своей нескромности.

Рев «сопвича» Эндрю над головой дал обоим передышку, и они с благодарностью стали смотреть, как Эндрю делает круг над полем. Как только девушка поправила юбку, Майкл с трудом, неуверенно встал и помахал Эндрю. Он видел, как тот с облегчением поднял в приветствии руку. Зеленый «сопвич» пролетел всего в пятидесяти футах над ними, и в нескольких ярдах от них упал зеленый шарф, в который было что-то увязано.

Девушка подбежала к шарфу и принесла его Майклу. Он развязал конец шарфа и криво улыбнулся, доставая серебряную фляжку. Отвернул крышку и поднял фляжку к небу. Увидел в открытой кабине блеск белых зубов Эндрю. Тот поднял руку в перчатке и повернул к аэродрому.

Майкл поднес фляжку к губам и дважды глотнул. Окружающее затуманили слезы, Майкл ахнул, когда небесная жидкость потекла ему в горло. Когда он опустил фляжку, девушка смотрела на него. Он и ей предложил выпить.

Она покачала головой и с серьезным видом спросила:

— Anglais?

— Qui… non — Sud Africain[9].

Голос его дрожал.

— Ah, vous parlez franзais[10]!

Она впервые улыбнулась, и это производило не меньшее впечатление, чем ее жемчужный маленький зад.

— A peine — с трудом, — быстро ответил он, по опыту зная, что утвердительный ответ обрушит на его голову поток французской речи.

— У вас кровь.

Ее английский был ужасен; он понял, что она сказала, только когда она показала на его голову. Майкл поднял свободную руку и коснулся слабой струйки крови, вытекающей из-под шлема. Посмотрел на вымазанные кровью пальцы.

— Да, — подтвердил он. — Боюсь, целые ведра крови.

Шлем спас его от более серьезной раны, когда он ударился головой о край кабины.

— Pardon?

Она посмотрела на него, не понимая.

— J’en ai beaucoup[11], — перевел он.

— А, вы все-таки говорите по-французски!

Она захлопала в ладоши — мило, по-детски радостно, и собственнически взяла его за руку.

— Идемте, — приказала она и щелчком пальцев подозвала жеребца. Конь продолжал щипать траву, делая вид, что ничего не слышал.

— Viens ici tout de suite, Nuage! — Она топнула. — Немедленно сюда, Облако!

Жеребец взял в пасть клок травы, демонстрируя свою независимость, и неторопливо подошел.

— Пожалуйста, — попросила девушка, и Майкл подставил ладонь под ее ногу и подсадил ее в седло. Она оказалась очень легкой и проворной.

— Давайте.

Она помогла ему, и он сел позади нее на широкий круп жеребца. Она взяла руку Майкла и положила себе на талию. Тело под его пальцами было крепким и упругим, и Майкл сквозь ткань чувствовал тепло.

— Tenez — держитесь, — сказала она, и жеребец направился к калитке в дальнем конце поля, ближайшей к шато.