Горящий берег - Уилбур Смит (1985)

Они заспорили, делая грациозные птичьи жесты, щебеча и щелкая пальцами.

Шея женщины и руки выше локтя были украшены широкими связками плоских белых бус. На талии держалась короткая кожаная юбочка, а одно плечо прикрывала полоска пятнистого меха. Оба одеяния были сделаны из единого куска без всякого кроя и видимых стежков. Юбка держалась на поясе из сыромятной кожи, с которого свисала настоящая коллекция крошечных тыковок и сосудов из рогов антилопы; кроме того, Х’ани несла длинную палку, к заостренному концу которой был приделан каменный наконечник.

Сантэн лежала и жадно смотрела на них. Она понимала, что от этого обсуждения зависит ее жизнь и что старуха выступает в ее защиту.

— Все, что ты говоришь, почтенный старый дедушка, несомненно правда. Мы в пути, и тех, кто не может идти наравне с нами и представляет опасность для всех, нужно оставлять. Таков обычай. Но если немного подождать, — Х’ани обвела рукой кусочек небосклона, который солнце должно было пройти приблизительно за час, — этот ребенок, возможно, успеет набраться сил, а столь короткое ожидание ничем нам не грозит.

О’ва, продолжая издавать глубокие гортанные звуки, щелкнул пальцами обеих рук. Жест был очень выразительный и до крайности встревожил Сантэн.

— Наш путь опасен, нам предстоит пройти большое расстояние. До следующей воды идти много дней; задерживаться здесь глупо.

Голову О’ва венчала корона. Несмотря на свое бедственное положение, Сантэн заинтересовалась ею и неожиданно поняла, что это такое. В украшенную бусами головную повязку из сыромятной кожи старик поместил четырнадцать крошечных стрел. Древки были сделаны из речного камыша, на концах торчали орлиные перья, а наконечники выточены из белой кости. И каждый зубчик густо вымазан темной засохшей краской, похожей на свежую патоку. Именно эти наконечники заставили Сантэн с ужасом вспомнить живописные описания путешествий по Африке из книг Левайе.

— Яд! — прошептала Сантэн. — Отравленные стрелы! — Она вздрогнула и вспомнила рисунки в книге. — Это бушмены. Настоящие живые бушмены!

Она с трудом села, и оба маленьких человека повернулись к ней.

— К ребенку возвращаются силы, — сказала Х’ани, но О’ва решительно поднялся.

— Мы в пути, это самый главный путь, и дни уходят.

Неожиданно выражение лица Х’ани изменилось. Женщина смотрела на тело Сантэн. Когда Сантэн села, ее хлопчатобумажная блузка, и так уже рваная, распахнулась, обнажив одну грудь. Заметив интерес женщины, Сантэн осознала свою наготу и торопливо прикрылась, но старая женщина подскочила ближе и наклонилась к ней. Она нетерпеливо отвела руки Сантэн и удивительно сильными пальцами узких изящных кистей нажала на груди Сантэн.

Сантэн поморщилась, застонала и хотела отодвинуться, но старуха оказалась решительной и властной, точь-в-точь Анна. Она распахнула рваную блузку Сантэн, взяла большим и указательным пальцами сосок и принялась осторожно доить. На кончике соска показалась прозрачная капля, Х’ани что-то сказала и толчком снова уложила Сантэн на песок. Она сунула руку под брезентовую юбку и принялась искусно ощупывать низ живота девушки.

Наконец она отстранилась, села на корточки и торжествующе улыбнулась своему супругу.

— Теперь ты не можешь ее оставить, — злорадно сказала она.

Главнейшая традиция племени — нельзя бросать в пустыне женщину, неважно, из племени сан или нет, которая несет в себе новую жизнь.