Горящий берег - Уилбур Смит (1985)

Их лица казались перекошенными, словно он видел их в кривом зеркале; они были искажены похотью. Он подумал: после того как все по очереди взгромоздятся на бушмена, как на женщину, тот, вероятно, будет приветствовать смерть.

— Так. — Лотар старался сохранить равнодушное лицо, но охрип от отвращения. — Я возвращаюсь к фургонам. Бушмен ваш, но я должен знать, видел он белую девушку, слышал о ней или нет. Он должен ответить на этот вопрос. Все.

Лотар пошел к своей лошади, сел на нее и, не оглядываясь, поехал к фургонам. Только один раз, уже отъехав далеко, он услышал вопль, полный такого гнева и боли, что у него мурашки пошли по коже, но потом пустынный ветер приглушил этот крик.

* * *

Много времени спустя, когда его люди вернулись, Лотар сидел под пологом у своего жилого фургона и при свете помятого, заржавленного фонаря читал свой старый потрепанный томик Гете. Сотни раз, когда его душа взывала о помощи, эта книга спасала его.

Его люди спешивались со смехом, сальным, довольным, словно всласть наелись и напились, и это смех был ему отвратителен. Сварт Хендрик пошатываясь, словно пьяный, подошел туда, где лежал Лотар; его сапоги были забрызганы темной кровью.

— Бушмен никогда не видел белую женщину, но, встречая в пустыне других бушменов, слышал от них странный и необычный рассказ: о женщине и ребенке, которые пришли из чужой земли, где никогда не светит солнце. Эта женщина жила с двумя старыми бушменами.

Лотар приподнялся на локте. Он вспомнил двух маленьких бушменов, которых видел тогда с девушкой.

— Где? Он сказал где? — с нетерпением спросил он.

— В глубине Калахари есть место, священное для всех бушменов. Он показал, в какой стороне.

— Где, черт побери, Хендрик? Покажи!

— Далеко, для них — пятнадцать дней перехода.

— Что это за место? Как мы его узнаем?

— Этого, — печально признался Хендрик, — он не сказал. Его желание жить было не так велико, как нам казалось. Он умер, прежде чем смог сказать нам.

— Завтра мы пойдем туда, — приказал Лотар.

— Но мы ведь упустили сегодня других бушменов. Со свежими лошадьми мы завтра догоним их еще до заката. А с ними женщины…

— Нет! — рявкнул Лотар. — Мы идем к святилищу в дикой местности.

* * *

Когда над равниной неожиданно встала большая лысая гора, Лотар вначале подумал, что это игра света в пустыне.

В передававшихся из уст в уста преданиях племен пустыни ничего не говорилось о таком месте. Малочисленные белые, побывавшие в этой стране, — Ливингстон и Осуэлл, открывшие озера Нгами, Андерсон и Гальтон с охотничьими экспедициями, — ни словом не упоминали в своих книгах о такой горе.

Поэтому Лотар сомневался в том, что именно видит в неверном вечернем свете: закат был так насыщен пылью, так ярок и театрален, что напоминал декорацию.

Однако, когда на следующее утро с первыми лучами зари он нетерпеливо посмотрел в ту сторону, гора по-прежнему была на месте; ее темные очертания четко вырисовывались на небе, перламутровом в разгорающемся рассвете. Лотар поехал к ней; она все выше вставала над равниной и, наконец, отделилась от земли и поплыла в небе в собственном мерцающем мираже.

Когда Лотар оказался под высокими утесами, он перестал сомневаться в том, что это и есть священное место, о котором говорил перед смертью старый бушмен, и его уверенность стала полной, когда он поднялся по осыпи и увидел на защищенной стене скалы росписи.

Место то самое, но оно обширно, понял Лотар. «Даже если девушка здесь, мы можем никогда не найти ее — столько здесь пещер, ущелий и тайных уголков. Можно искать вечно».

Он разделил людей и пеших послал обследовать и обыскивать ближайшие склоны горы.

Потом оставил фургоны в густой роще под присмотром Хендрика, кому не доверял меньше, чем другим, а сам взял запасную лошадь и отправился кружным путем в объезд горы.