Капитан Немо - Жюль Верн (2015)

Всходила луна. Воздух был прозрачен и неподвижен. Ни одного облачка ни вверху, ни внизу. Кое-где мелькали отблески огнедышащего вулкана Антуко. Ни грозы, ни молний. Тысячи звезд сверкали на небе. А между тем раскаты не умолкали. Казалось, они приближались, катясь по Кордильерам. Гленарван вернулся в казучу, охваченный еще большим беспокойством. Он ломал себе голову над тем, что могло быть общего между этими подземными раскатами и бегством гуанако. Уж не являлось ли одно следствием другого? Он взглянул на часы. Было два часа ночи. Не имея уверенности в том, что действительно надвигается какая – то опасность, он не разбудил своих утомленных товарищей, спавших мертвым сном, и сам впал в тяжелую дремоту, продлившуюся несколько часов.

Вдруг ужасающий грохот разом поднял его на ноги. Это был оглушительный шум, похожий на грохот бесконечного множества повозок, везущих по гулкой мостовой ящики с артиллерийскими снарядами. Гленарван почувствовал, что почва уходит из-под его ног; казуча заколебалась, и в стенах ее появились расщелины.

– Тревога! – крикнул он.

Спутники его мгновенно проснулись. Все они, сбившись в беспорядочную кучу, уже катились вниз по крутому склону горы. В лучах рассвета их глазам открылась страшная картина. Вид гор внезапно изменился: они стали ниже; их остроконечные вершины, качаясь, исчезали, словно проваливались в какие-то люки. Происходило явление, свойственное Кордильерам:[64] горный кряж в несколько миль шириной целиком перемещался, катясь к равнине.

– Землетрясение! – крикнул Паганель.

Географ не ошибся. Это было одно из стихийных бедствий, обычных на гористой границе Чили: в течение четырнадцати лет Копиапо был дважды уничтожен, а Сент-Яго разрушен четыре раза. Эта часть земного шара особенно подвержена действию подземного огня, а вулканы этой горной цепи, сравнительно недавнего происхождения, представляют собой недостаточные клапаны для беспрепятственного выхода подземных паров и газов. Отсюда эти непрекращающиеся сотрясения, на местном наречии – трамблорес.

Горное плато с семью ошеломленными, охваченными ужасом людьми, вцепившимися в росшие кругом лишайники, катилось вниз с быстротой курьерского поезда, то есть пятидесяти миль в час. Нельзя было не только пытаться убежать или задержаться, но даже крикнуть. Подземный гул, грохот сталкивающихся гранитных и базальтовых скал, облака снежной пыли делали какое-либо общение невозможным: расслышать друг друга было немыслимо. Кряж то спускался без толчков и тряски, то, словно судно в бурном море, подвергался килевой и боковой качке. Он проносился мимо пропастей, бросая в них глыбы горных пород, выкорчевывал вековые деревья и, подобно гигантской косе, срезал все выступы восточного склона.

Трудно даже представить себе всю мощь этой огромной массы, в миллиарды тонн весом, мчащейся со все возрастающей скоростью под уклон в пятьдесят градусов!

Никто из наших путников не мог определить, сколько времени длилось это неописуемое падение. Никто из них не осмелился бы подумать о том, в какую пропасть предстояло этой громаде свергнуться. Никто не мог бы сказать, все ли они еще живы или кто-нибудь уже лежит распростертый на дне какой-нибудь пропасти. Задыхаясь от быстроты, с которой они неслись, окоченевшие от ледяного ветра, ослепленные снежным вихрем, они едва переводили дыхание, обессиленные, почти безжизненные, и только могучий инстинкт самосохранения заставлял их цепляться за скалы.

Вдруг толчок невероятной силы оторвал их от скользящего острова, и они покатились по последним уступам гор. Плато, на котором они неслись, резко остановилось.

В течение нескольких минут никто не пошевельнулся. Наконец один поднялся. Оглушенный толчком, он все-таки твердо держался на ногах. То был майор. Отряхнув ослеплявшую его пыль, он оглянулся. Вокруг него один, на другом неподвижно лежали его спутники. Майор пересчитал их.

Все, за исключением одного, были распростерты на земле– не хватало Роберта Гранта.