Капитан Немо - Жюль Верн (2015)

Обезьяны, чем-то или кем-то испуганные, метались во все стороны и, видимо, пытались убежать. Две или три из них выбрались наружу и с ловкостью, которой позавидовал бы самый знаменитый акробат, бегали и прыгали по фасаду от одного окна к другому. Животные, по-видимому, были так испуганы, что забыли про лестницу, которую всего лишь надо было сбросить вниз, чтобы благополучно спуститься на землю. Вскоре пять или шесть обезьян оказались под прицелом, и колонисты, подбежав поближе, начали стрелять. Ни один выстрел не пропал даром; обезьяны в паническом ужасе выскакивали из дворца и гибли под пулями. Некоторые из раненых обезьян с криками падали назад в комнату, другие сваливались вниз, поднимались, пытались уйти, но тут же опять падали и умирали…

Прошло всего минут десять, но уже почти с уверенностью можно было сказать, что в Гранитном дворце не осталось ни одной обезьяны.

– Ура! – закричал Пенкроф, торжествуя победу. – Ура! Ура!

– Не рано ли вы начали кричать «ура»? – заметил Гедеон Спилет.

– А почему? Обезьяны все убиты, – отозвался моряк.

– Так-то оно так, но мы все равно не можем попасть домой…

– Пойдем к водостоку! – возразил Пенкроф.

– Больше ничего не остается, – вмешался в разговор инженер. – Хотя было бы гораздо лучше, если бы…

В эту минуту, словно в ответ на замечание Сайреса Смита, лестница вдруг соскользнула с порога, развернулась и упала на землю.

– Ах, черт возьми! Вот так штука!.. Здорово!.. – вскричал Пенкроф, обращаясь к Сайресу Смиту.

– Слишком здорово! – тихо произнес в ответ инженер, бросившись к лестнице.

– Будьте осторожны, мистер Сайрес! – крикнул ему Пенкроф. – Как бы там не оказалось еще парочки-другой этих орангутангов…

– Там видно будет, – ответил инженер, продолжая подниматься по лестнице.

Примеру инженера последовали остальные колонисты, и через минуту все они были уже у самой двери.

Колонисты осмотрели все помещение. В комнатах никого не было, а в кладовую обезьяны почему-то даже не заходили.

– Вот история! Как же могла свалиться лестница? – повторял моряк. – Кто был так любезен и сбросил нам ее сверху?

В эту минуту послышался крик, и огромная обезьяна вбежала в зал, следом за ней бежал Наб.

– А, разбойник! – заорал Пенкроф.

И, взмахнув топором, он хотел рассечь животному голову, но Сайрес Смит остановил его:

– Пощадите его, Пенкроф.

– Чтобы я пощадил эту образину!

– Да! Это он сбросил нам лестницу.

Инженер сказал это таким странным тоном, что трудно было разобрать, серьезно он говорит или нет.

Так или иначе, но его заступничество достигло своей цели: Пенкроф опустил топор. Затем все дружно набросились на обезьяну и, несмотря на упорное сопротивление, повалили животное на пол и крепко связали веревками.

– Уф!.. И здоров же он!.. – проговорил Пенкроф, поднимаясь. – Ну а что же он будет у нас делать?

– Служить! – ответил Герберт.

Говоря это, юноша совсем не шутил, потому что знал из книг, какую пользу можно извлечь из этих разумных животных.

Колонисты снова подошли к обезьяне и стали внимательно ее рассматривать. Это был настоящий орангутанг, он не обладал ни свирепостью бабуина, ни легкомыслием макаки, ни нечистоплотностью сагуина, ни нетерпением бесхвостой маго, ни дурными инстинктами павиана. Именно этот вид человекообразных отличается всеми характерными признаками, приближающими обезьяну к человеку. Прирученные и воспитанные орангутанги очень быстро приучаются прислуживать за столом, убирать комнаты, чистить одежду и обувь; они привыкают пользоваться ложкой и вилкой и даже пьют вино… и все это они делают не хуже, если не лучше двуногих лакеев.

Известно, что у Бюффона была такая же обезьяна, которая несколько лет была ему верным и усердным слугой.