В течение нескольких дней колонисты занимались сенокосом и уборкой хлеба. Они хотели сначала закончить все неотложные работы и потом уже приступить к исследованию неизвестных частей острова. Едва они успели убрать хлеб, как уже нужно было собирать овощи, завезенные с острова Табор. Это тоже нельзя было откладывать, а все собранное следовало тотчас же убрать в кладовые. К счастью, в Гранитном дворце хватало места, туда можно было сложить все богатства острова Линкольна. Зерно и овощи убрали в специально приспособленные закрома и лари. Запасы колонии вообще хранились в большом порядке и были не доступны ворам, ни двуногим, ни четвероногим. Сырости тоже нечего было опасаться в этих кладовых, устроенных внутри гранитной скалы. Естественные пещеры в верхнем отделении Гранитного дворца были значительно расширены с помощью кирки, а там, где не брала кирка, с помощью пороха, и таким образом Гранитный дворец превратился в главный склад провианта, боеприпасов, оружия и различных инструментов и орудий – словом, всего имущества колонии.

Затем по настоятельной просьбе Пенкрофа колонисты с помощью талей и крана перетащили в Гранитный дворец четыре пушки с затонувшего брига. Это были превосходные орудия, их поставили в большом зале, и длинные стальные дула грозно выглядывали в амбразуры, пробитые в гранитной стене между окнами. Место для устройства воздушной батареи было выбрано очень удачно, с такой высоты можно было обстреливать всю бухту Союза. Любой корабль, показавшийся в виду острова, непременно попадал под огонь этой грозной воздушной батареи.

– Мистер Сайрес, – сказал однажды Пенкроф, это было 8 ноября, – устройство батареи мы теперь закончили, и, по-моему, не мешало бы нам испытать, как далеко бьют наши пушки.

– Вы думаете, что это будет полезно? – спросил инженер.

– И вы еще спрашиваете? Это необходимо. Иначе как мы узнаем, на какое расстояние можно стрелять этими чугунными штучками, которых мы так много натаскали?

– Что ж, попробуем, Пенкроф, – ответил инженер. – Но только, по-моему, этот опыт следует произвести не с обыкновенным порохом, который я бы не хотел расходовать, а с пироксилином. Пороха у нас сравнительно немного, а пироксилина мы можем иметь сколько захотим.

– Но прежде нужно знать, что пушки не разорвутся от пироксилина, – заметил Спилет, который не меньше Пенкрофа хотел испытать артиллерию Гранитного дворца.

– Думаю, что нет, – ответил инженер. – Но на всякий случай будем действовать осторожно.

У инженера были основания считать, что опыт замены пороха пироксилином удастся, потому что он был специалистом в артиллерийском деле и с одного взгляда отметил все достоинства имевшихся у них орудий. Эти прекрасные орудия из кованой стали заряжались с казенной части и могли вмещать огромный заряд, а следовательно, и стрелять на значительное расстояние. И в самом деле, дальность полета снаряда зависит от величины траектории, которую описывает ядро: чем больше начальная скорость, тем больше траектория, а следовательно, тем большее расстояние пролетает ядро.

– Да, – сказал Сайрес Смит своим товарищам, – начальная скорость полета снаряда прямо зависит от количества пороха, использованного для заряда. При изготовлении артиллерийских орудий самое главное употреблять металл, который обладает наибольшим сопротивлением, а сталь до сих пор считается самым лучшим металлом в этом отношении. Вот почему я уверен, что эти пушки прекрасно выдержат расширение газов пироксилина и дадут блестящие результаты.

– Мы лучше убедимся в этом, когда испробуем пушки! – ответил Пенкроф.

Нечего, конечно, и говорить, что все четыре пушки находились в превосходном состоянии. С тех пор как их вытащили из воды, моряк все свое свободное время посвящал уходу за ними. Он чистил, полировал, смазывал все части механизма, отвинчивая и разбирая для этого затворы. И теперь эти пушки блестели не хуже орудий какого-нибудь фрегата Соединенных Штатов.