Капитан Немо - Жюль Верн (2015)

– Хр!.. Хр!.. – прорычал Нед Ленд, выразительно ляская зубами.

– Э-э! Что с вами, Нед? – воскликнул Консель.

– Честное слово, – сказал канадец, – я начинаю понимать прелесть людоедства!

– Нед! Нед! Что вы говорите? – крикнул Консель. – Да вы, оказывается, людоед? Право, жить в одной каюте с вами небезопасно. А если, проснувшись, я вдруг увижу, что наполовину съеден?

– Друг Консель, я люблю вас, но не настолько, чтобы съесть без особой надобности.

– Сомневаюсь в этом! – отвечал Консель. – Давайте-ка лучше охотиться! Настреляем-ка поскорее какой-нибудь дичи и насытим этого каннибала! Иначе господин профессор рискует в одно прекрасное утро найти вместо слуги «ножки да рожки»!

Так, обмениваясь шутками, вступили мы под темно-зеленые своды и в течение двух часов обошли лес из конца в конец.

Случай благоприятствовал нам в поисках съедобного. Нам встретилось дерево – одно из самых полезных представителей растительного мира тропиков, доставившее нам тот драгоценный продукт, которого не хватало на борту «Наутилуса».

Я говорю о хлебном дереве, в изобилии произрастающем на острове Гвебороар. Особенно ценной была его бессемянная разновидность, носящая у малайцев название «рима».

Дерево это отличается от других деревьев совершенно ровным прямым стволом высотою в сорок футов. Верхушка его с большими многопластными листьями, изящно закругленная, как бы подстриженная, ясно говорит натуралисту, что перед ним «хлебное дерево», которое так удачно акклиматизировалось на Маскаренских островах. Среди густой листвы висели тяжелые шаровидные плоды величиною в дециметр, с шероховатой кожей, представляющей собою как бы сеть шестиугольников. Это полезное дерево, которым природа одарила страны, где нет зернового хлеба, не требует ухода и приносит плоды в течение восьми месяцев в году.

Неду Ленду хорошо были знакомы плоды хлебного дерева. Ему случалось уже не раз есть их во время своих многочисленных путешествий, и он умел приготовить питательное блюдо из его мякоти. При виде этих плодов у него разыгрался аппетит.

– Сударь, – сказал он, – я умру, если не отведаю этого хлебца!

– Отведайте, друг Нед, отведайте на здоровье! Мы для того и высадились тут, чтобы все испробовать на опыте. Валяйте же!

– За мною дело не станет, – ответил канадец.

И, вооружившись зажигательным стеклом, он развел костер из валежника; сухое дерево вскоре весело затрещало. А тем временем Консель и я выбирали самые спелые плоды хлебного дерева. Многие из них еще не вполне созрели, и толстая кожа прикрывала белую, но все же волокнистую мякоть. Однако в большинстве сочные и желтоватые плоды, казалось, только и ждали, чтобы их сорвали с ветки.

Сердцевина этих плодов не содержала в себе косточек. Консель принес их целую дюжину, и Нед Ленд, разрезав плод на толстые ломти, положил на горячие уголья, приговаривая:

– Вы увидите, сударь, как вкусен этот хлеб!

– Особенно когда долго не видишь хлеба, – сказал Консель.

– Это даже не хлеб, – прибавил канадец, – а пирожное, которое тает во рту! Вам, сударь, не доводилось пробовать его?

– Не доводилось, Нед.

– Ну вот, попробуйте – вещь питательная. Если не попросите второй порции, я больше не король гарпунеров!

Спустя несколько минут наружная оболочка плодов совершенно обуглилась. Изнутри проглянула белая мякоть, похожая на хлебный мякиш; знатоки уверяют, что вкусом она напоминает артишоки.

Надо признаться, хлеб был превосходный, и я ел его с большим удовольствием.

– К сожалению, – сказал я, – едва ли это тесто может долго сохраниться, и, по-моему, напрасно брать его в качестве провизии на борт.

– Помилуйте, сударь! – воскликнул Нед Ленд. – Вы рассуждаете как натуралист, а я действую как булочник. Консель, припасите, да побольше, этих плодов; на обратном пути мы возьмем их с собою.

– А как же вы заготовите их впрок? – спросил я канадца.