Скиталец - Бернард Корнуэлл (2002)

Позднее в тот же день камень, выпущенный одним из небольших, установленных за рекой камнеметов, попал в дом Ричарда Тотсгема, обрушив половину верхнего этажа и чуть было не убив его младенца. Той же ночью более двух десятков наемников попытались выбраться из города. Некоторые, должно быть, сбежали, другие присоединились к армии Блуа, а один, который нес в сапоге послание для сэра Томаса Дэгворта, был схвачен и обезглавлен. На следующее утро его отрубленная голова с засунутым в рот письмом была закинута в город требюшетом под названием «Божья десница», и защитники совсем пали духом.

– Я не уверен, – сказал Томасу Мордехай, – можно ли доверять предзнаменованиям.

– Конечно можно.

– Мне бы хотелось выслушать твои аргументы. Но сперва покажи мне свою мочу.

– Ты же сказал, что я поправился, – запротестовал лучник.

– Дорогой Томас, бдительность, чтоб ты знал, – это залог здоровья. Давай, помочись.

Юноша подчинился. Мордехай поднес жидкость к свету, потом обманул в нее палец и попробовал на язык.

– Великолепно! – сказал он. – Прозрачная, чистая и не слишком соленая. Это хорошее знамение, не так ли?

– Это симптом, а никакое не знамение, – возразил Томас.

– Вот оно как? – Замечание лучника вызвало у Мордехая улыбку. Они находились в маленьком заднем дворике позади кухни Жанетты, где целитель наблюдал за тем, как ласточки таскают глину, подновляя под навесом свои гнезда. – Просвети меня насчет знамений, Томас, – попросил он и снова улыбнулся.

– Когда нашего Господа распяли на кресте, – сказал Хуктон, – посреди дня пала тьма и завеса в храме разорвалась надвое.

– Ты хочешь сказать, что знамения таятся в самом сердце вашей веры?

– А у вас разве по-другому?

Мордехай вздрогнул: где-то в городе упал камень. Звук прокатился эхом, а потом последовал иной грохот: похоже, обрушилась крыша или стена.

Завыли собаки, пронзительно заголосила женщина.

– Они делают это обдуманно и целенаправленно, – заметил Мордехай.

– Конечно, – согласился Томас.

Стрельба велась не куда попало. Враг выбирал в качестве цели близкостоящие дома, чтобы причинить больше разрушений, а порой вместо камней швырял в город разложившиеся, гниющие трупы животных или бочки с нечистотами.

Мордехай подождал, пока смолкнет женский крик.

– Я, пожалуй, не верю в знамения, – сказал он. – Сейчас в городе произошло несколько неприятных событий, и мы вдруг вообразили, будто обречены. Но откуда нам знать, может быть, наших врагов поражают еще худшие несчастья?

Томас промолчал. Птицы затеяли перебранку в кровле, забыв, что под коньком крыши выхаживает кот.

– Чего тебе хочется, Томас? – спросил Мордехай.

– Сейчас?

– Нет, вообще в жизни?

Хуктон поморщился и вытянул вперед правую руку со скрюченными пальцами:

– Чтобы они выпрямились.

– А мне хочется снова стать молодым, – недовольно буркнул Мордехай. – Я же вылечил твои пальцы. Они действуют. Может быть, выглядят не больно изящно, но работают как надо. А теперь скажи мне: чего ты хочешь?

– Чего я хочу, – ответил Томас, – так это убить людей, повинных в смерти Элеоноры. Вернуть Жанетте сына. Ну и конечно, быть лучником. Да, лучником.

Юноше хотелось бы еще и найти Грааль, но он не желал говорить об этом с Мордехаем.

Еврей подергал свою бородку.

– Убить людей, которые убили Элеонору? – промолвил он, размышляя вслух. – Думаю, это тебе удастся. Вернуть сына Жанетты? Может быть, у тебя получится и это, хотя я не понимаю, почему ты так хочешь угодить ей. Ты ведь не собираешься жениться на Жанетте, а?

– Жениться на ней? – Томас рассмеялся. – Нет, конечно!

– Это хорошо.

– Хорошо? – Томас обиделся.