Битва за Рим (Венец из трав) - Колин Маккалоу (1991)

— Вот здесь сидит полководец! Я служил у Гая Мария легионером в Нумидии, а потом в Галлии, уже центурионом! Когда я уходил в отставку, он дал мне участок земли в Этрурии, выделив его из собственных поместий. И я скажу вам, что Гай Марий никогда не оказался бы засыпанным комками земли! Гай Марий любил своих солдат! Он никогда не презирал их, как Луций Катон! Гай Марий никогда не заковал бы человека в цепи и не отослал бы его на суд гражданских лиц в Рим только за то, что человек в него чем-то бросил! Полководец попросту начистил бы физиономию этому человеку! А Луций Катон — не полководец, и с ним Риму не одержать никаких побед! Полководец сам разбирается в своих непорядках. Он не перекладывает своих дел на собрание триб.

Наступила мертвая тишина. Когда Тит Тициний кончил говорить, никто не проронил ни слова. Пизон Фругий вздохнул.

— Гай Марий, что бы ты сделал с этим человеком? — спросил он.

— Это центурион, Луций Кальпурний Пизон Фругий, и я знаю его. Он сказал чистую правду. Он слишком хороший солдат, чтобы вот так запросто терять его. Но он засыпал своего командующего комками земли — и это дисциплинарный проступок, независимо от того, какой причиной он вызван. Тит Тициний не может возвратиться к консулу Луцию Порцию Катону. Это было бы оскорблением для консула, который уволил этого человека со службы, отослав его к нам. Я думаю, мы сослужим наилучшую службу интересам Рима, отправив Тита Тициния к другому командующему. Могу ли я дать совет вернуть его в Капую, чтобы он приступил там к своим прежним занятиям?

— Что скажут мои коллеги-трибуны? — спросил Пизон Фругий.

— Пусть будет так, как предложил Гай Марий, — сказал Сильваний.

— Я согласен, — сказал Карбон.

Остальные семеро последовали их примеру.

— А что скажет совет плебса? Должен ли я назначить формальное голосование или вы просто поднимете руки?

Все руки дружно взметнулись вверх.

— Тит Тициний, наше собрание приказывает тебе явиться к Квинту Лутацию Катулу в Капую, — объявил Пизон Фругий, откровенно улыбаясь. — Ликторы, снимите с него цепи. Он свободен.

Однако центурион не соглашался уйти, пока его не подвели к Гаю Марию. Он упал на колени и заплакал.

— Учи своих капуанских рекрутов хорошенько, Тит Тициний, — напутствовал его Марий, устало опустив плечи. — А теперь, да простят меня присутствующие, думаю, мне пора домой.

Луций Декумий появился из-за колонны, лицо его сморщилось в улыбке. Он протянул руку к Титу Тицинию, но взгляд его был обращен к Гаю Марию:

— Здесь есть паланкин для тебя, Гай Марий.

— Я не поеду домой в паланкине, если ноги донесли меня в такую даль! — возразил Марий. — Помоги-ка мне, мальчик.

Его огромная ручища ухватилась за тонкую руку Цезаря-младшего, так что ниже захвата она побагровела, но лицо Цезаря не выразило ничего, кроме сосредоточенности. Он приступил к своей задаче — поставить Гая Мария на ноги — так, словно это не стоило ему никакого труда. Поднявшись, Марий сразу взял свою палку, мальчик шагнул, поддерживая его левую сторону, и оба они заковыляли вниз по ступенькам, как два сцепившихся краба. Казалось, половина Рима сопровождала их при подъеме на холм, приветствуя каждое усилие Мария.

А дома слуги, отталкивая друг друга, оспаривали честь провести Мария в его комнату. Лицо старика сделалось серым. Никто не обращал внимания на юного Цезаря, тащившегося позади. Когда он понял, что вокруг никого нет, то, сжавшись в комок и закрыв глаза, опустился на пол в проходе между дверью и атрием — и так лежал неподвижно. Спустя некоторое время его там обнаружила Юлия. Перепугавшись, она опустилась рядом с мальчиком на колени. Почему-то она не решалась позвать на помощь.

— Гай Юлий! Гай Юлий! Что с тобой?

Когда тетка обняла его, он прильнул к ней, лицо его побледнело, грудь тяжело вздымалась. Юлия взяла мальчика руку, чтобы проверить пульс, и увидела темные синяки — следы пальцев Гая Мария.

— Гай Юлий! Гай Юлий!