Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 1. На краю пропасти - Джеймс Клавелл (1981)

– А если еще она будет из рода Чэнь, сколько дополнительной власти, хейя? – Все знали, что Брайану Квоку прочат должность первого помощника комиссара полиции, он стал бы первым китайцем на этом посту.

– Конечно, такую власть нужно хранить в семье. – Зазвонил телефон. – Да, я передам, благодарю вас. – Она раздраженно бросила трубку. – Адъютант губернатора, звонит, чтобы напомнить вам о коктейле в шесть вечера, – будто я забуду! – хмыкнула она.

Данросс снял одну из трубок и набрал номер.

– Вэйййй (Алло)? – донесся хриплый голос ама, служанки-китаянки.

– Чэнь та́йтай, – сказал он на прекрасном кантонском. – Миссис Чэнь, пожалуйста, это мистер Данросс. – Он подождал. – А, Барбара, доброе утро.

– О, привет, Иэн. Джон еще не появлялся? Прошу прощения, что побеспокоила.

– Ничего страшного. Еще нет. Но как только появится, я попрошу его позвонить тебе. Он мог с утра пораньше отправиться на ипподром посмотреть на разминку Голден Леди. Ты не звонила в Скаковой клуб?

– Звонила, но они не припомнят, чтобы он там завтракал, а разминка проходила с пяти до шести утра. Будь он проклят! Ни о ком не думает. Айийя, эти мужчины!

– Может, вышел в море на яхте? Здесь ему нечего делать до ланча, а день сегодня отличный, чтобы выйти под парусом. Ты же знаешь, какой он, – на стоянке проверяла?

– Я не могу, Иэн, туда надо ехать, там нет телефона. У меня время назначено в парикмахерской, и я просто не могу это отменить – весь Гонконг будет у тебя сегодня на приеме, – я просто не могу все бросить и мчаться в Абердин.

– Пошли одного из своих водителей, – сухо предложил Данросс.

– Тана сегодня нет, а Учат возит меня, Иэн. Я просто не могу послать его в Абердин: на это уйдет битый час, а у меня еще партия в мацзян с двух до четырех.

– Я скажу Джону, чтобы он позвонил тебе. Это будет примерно во время ланча.

– Я вернусь самое раннее в пять. Пусть только появится, получит по самое некуда. О, ну спасибо, извини, что побеспокоила. Пока.

– Пока. – Данросс положил трубку и вздохнул. – Чувствую себя нянькой какой-то, черт возьми.

– Поговорите с отцом Джона, тайбань, – предложила Клаудиа Чэнь.

– Говорил. Один раз. Больше не буду. В этом виноват не только Джон. Эта дама кого угодно доведет до умопомрачения. – Он ухмыльнулся. – Но я согласен, что разошлась она дальше некуда: на сей раз Джону это будет стоить кольца с изумрудом или, по крайней мере, норкового манто.

Телефон зазвонил снова. Клаудиа подняла трубку:

– Алло, офис тайбаня! Да? О! – Довольное выражение исчезло, и она посуровела. – Минуточку, пожалуйста. – Она ткнула клавишу. – Международный от Хиро Тоды из Иокогамы.

Данросс знал, как она относится к Хиро Тоде, знал, что она ненавидит японцев и не одобряет связей Благородного Дома с ними. Он тоже не мог простить японцам того, что они творили в Азии во время войны. Как относились к побежденным. К беззащитным. К мужчинам, женщинам, детям. Концлагеря и смерти, которых могло бы и не быть. Как солдат он не имел против них ничего. Ничего. Война есть война.

Сам он воевал с немцами. А Клаудиа провела войну здесь, в Гонконге. Как евразийку, ее во время японской оккупации не посадили в тюрьму Стэнли вместе со всеми гражданскими европейцами. Она с сестрой и братом пыталась помогать военнопленным, доставляя тайком в лагерь пищу, медикаменты и деньги. Ее схватила кампэйтай, японская военная полиция. С тех пор она не могла иметь детей.

– Сказать, что вас нет? – спросила она.

– Не надо.