Благородный Дом. Роман о Гонконге. Книга 1. На краю пропасти - Джеймс Клавелл (1981)

Филлип Чэнь что-то машинально чертил, думая о своем. Линбар возился с бумагами, Жак де Вилль задумчиво разглядывал ее. Эндрю Гэваллан закончил записывать последние названные ею цифры и со вздохом поднял глаза.

– Очевидно, что это должно быть совместно финансируемое предприятие, – раздраженно проговорил он. От подскочившего напряжения в зале стало светлее, и Кейси еле сдержала ликование, когда он добавил: – Сколько готов вложить во всю сделку «Пар-Кон» при совместном финансировании?

– Денежное покрытие должны обеспечить восемнадцать миллионов американских долларов в этом году, – тут же ответила она, с удовольствием отметив, что все при этом постарались скрыть изумление.

Согласно опубликованным в прошлом году данным, стоимость чистых активов «Струанз» составляла почти двадцать восемь миллионов, и они с Бартлеттом отталкивались в своем предложении именно от этой цифры…

– Сделай первое предложение на двадцать миллионов, – сказал Линк. – При двадцати пяти они должны оказаться у тебя на крючке, и это будет замечательно. Для нас очень важно совместное финансирование, но предложение об этом должно исходить от них.

– Но взгляни на их баланс, Линк. Точно не скажешь, какова на самом деле стоимость их чистых активов. Истинная цифра может отклоняться миллионов на десять в ту и другую сторону, возможно и больше. Мы не знаем, насколько они на самом деле сильны… или слабы. Взгляни на этот пункт: четырнадцать миллионов семьсот тысяч удержаны в дочерних компаниях. Что это за дочерние компании, где они находятся и для чего? А вот еще: семь миллионов четыреста тысяч переведены в…

– Ну так и что, Кейси? Значит, будет тридцать миллионов вместо двадцати пяти. Наша прикидка остается в силе.

– Да, но как у них ведется бухгалтерский учет… Боже мой, Линк, позволь мы себе лишь один процент всего этого в Штатах, нас взяла бы за задницу СЕК[55] и мы оказались бы в тюрьме лет на пятьдесят.

– Да. Но их законам это не противоречит, в том-то и заключается основная причина выхода на Гонконг.

– Двадцать для начала многовато.

– Решать тебе, Кейси. Не забывай только, что в Гонконге мы играем по гонконгским правилам, лишь бы это было в рамках закона. Я хочу поучаствовать в их игре.

– Зачем? И только не говори «для моего, черт возьми, удовольствия».

Линк рассмеялся.

– Хорошо, тогда для твоего, черт возьми, удовольствия. Только заключи сделку со «Струанз»!..

В зале повысилась влажность. Хотелось взять салфетку, но Кейси не двигалась: боялась спугнуть их и делала вид, что спокойна. Молчание нарушил Гэваллан:

– Когда мистер Бартлетт сможет подтвердить предложение восемнадцати миллионов… если мы будем согласны?

– Я подтверждаю это предложение, – любезно проговорила она, проглотив оскорбление. – Я уполномочена при заключении сделки оперировать суммами до двадцати миллионов без консультации с Линком или его советом директоров. – Она нарочно давала им пространство для маневра. Затем с невинным видом добавила: – Значит, мы договорились? Прекрасно. – И стала перекладывать бумаги. – Следующее: я хотела бы…

– Минуточку. – Гэваллан оказался застигнут врасплох. – Я… э-э… восемнадцать – это… В любом случае мы должны представить тайбаню весь пакет.

– О, я считала, что мы ведем переговоры на равных, – сказала она, изобразив удивление, – что вы, господа, все четверо, имеете те же полномочия, что и я. Наверное, в будущем мне лучше говорить непосредственно с мистером Данроссом.

Эндрю Гэваллан покраснел.

– Последнее слово за тайбанем. Во всем.

– Очень рада это слышать, мистер Гэваллан. Мое же последнее слово – двадцать миллионов, и не более того. – Она широко улыбнулась им. – Очень хорошо, передайте это предложение вашему тайбаню. А пока, может быть, определимся со сроком его рассмотрения?

Снова молчание.

– Какие у вас предложения? – спросил Гэваллан, поняв, что попал в ловушку.