Духовное просветление, прескверная штука - МакКенна Джед

Она начинает меня огорчать. Свернувшись на коленях, она приготовилась внимательно слушать, и я продолжил.

– Когда прошёл первый шок, и он привык к этой новой реальности, он видит, что зал довольно большой и в нём полным полно других людей, как он, занимающихся разного рода деятельностью.

– Платон так говорил? – спросила она.

– Нет, это я сейчас говорю. Платон не стал так долго развлекаться. И теперь мы видим, что…

– В зале много людей, занимающихся разного рода деятельностью? – передразнила она.

– О, правда? – передразнил я в ответ. – Что это за люди? Какой деятельностью они занимаются?

Она немного смутилась.

– Не знаю. Это ваш театр, – сказала она.

– Теперь твой, – ответил я.

Она призадумалась. Надо отдать ей должное, она не сразу начинала выпаливать ответы. Я знал, она просматривает театр в уме, пытаясь собрать всё воедино. Если я мог иметь только один инструмент учения, это была бы усовершенствованная аналогия пещеры. Почти каждый аспект пути к пробуждению может быть проиллюстрирован в рамках кино и прохода, ведущего к выходу. Кончено, я допустил множество вольностей с аллегорией, но, я думаю, Платон был бы не против.

– Ямомото роши в театре, – заявила она с уверенностью.

– Окей, чем он занимается?

– Учит?

– Учит кого?

– Меня?

– Я не знаю, Джолин. Зачем ты ходила на встречу с ним? Зачем ты здесь со мной? Почему ты не покупаешь шмотки с подругами или не пьёшь пиво с любимым парнем?

– Потому что картинки на экране больше меня не обманывают? – она сделала из этого вопрос и смотрела на меня в ожидании подтверждения.

– Ты скажи мне, – сказал я.

Она подумала немного, прежде чем сказать.

– Когда мне было пятнадцать, мы сидели в церкви с родителями, и меня абсолютно поразила одна мысль. Я смотрела на все эти затылки на скамейках впереди меня, и меня вдруг осенило, что они все были словно стадо коров, как… как будто они не были людьми. Как будто они были коровами, притворяющимися, что они люди. Мне показалось это таким смешным, что я не смогла удержаться от того, чтобы не захихикать, и была вынуждена притвориться, что кашляю. Моя мать была просто вне себя от гнева.

Она сделала паузу, может быть, впервые сводя всё вместе.

– Дело в том, что с тех пор это не прекращается. Я почти каждого вижу так. Учителя, семья, друзья. Как будто они спят, или как будто чего-то не понимают, или как будто они не совсем здесь.

Она снова сделала паузу, раздумывая, прежде чем сказать. Это всегда хороший знак.

– Вот почему я начала приходить в ваш дом в прошлом году. Вот почему я пошла на встречу с Ямомото роши. Мне хотелось быть среди людей, которые не выглядели бы так, словно их похищали инопланетяне. Я что, какая-то не такая? Но мне кажется, что я в здравом уме, а все остальные безумны, или что я бодрствую, а они спят, но думать так, всё равно, что подписываться под собственным безумием.

Я вспомнил, что во время той страстной мольбы ко мне относиться к ней серьёзно, она сказала: "Я не хочу быть ещё одной…", но не закончила мысль. Теперь я знаю, что она хотела сказать. Коровой.

– И тебя это беспокоит? – спросил я.

– Я много думаю об этом. Это всегда со мной. Мне кажется, что я больше не часть мира, что я как-то… выпала.

– Давай-ка используем аналогию с кинотеатром ещё раз, – сказал я. – Я не упоминал этого раньше, но когда наш парень впервые сбросил цепи и встал, он увидел, что зал полон других людей, и те, кого он любит и кто ему дорог, сидят, прикованные такими же незамкнутыми цепями, и смотрят те же картинки на экране, как будто это всё, что есть. Окей?

– Окей.

– Что он тогда предпримет?

Она ответила без колебаний.

– Попытается помочь им. Помочь им, ну, выбраться. Проснуться. Распутать цепи и посмотреть вокруг. И увидеть, что происходит на самом деле.

– Ты поступила так же?