Библиотека потерянных вещей - Лора Тейлор Нейми (2019)

Марисоль со вздохом почесала одним пальцем пуделя под белым подбородком, и собака ткнулась носом ей в ладонь.

– Мне нужна еще одна собака. Как эта лапочка.

– Ну да. – Я издала короткий смешок, представив себе ее братьев и сестер – а их четверо – и двух немецких овчарок. – Вам как раз в доме живности не хватает.

– Девочки, здравствуйте. – Миссис Ньюсом плюхнулась на сиденье рядом с нами и угостилась попкорном, будто ей снова семнадцать и она из нашей компании.

Я придвинула к ней пакет. Налетайте, тетенька.

– Ой, правда замечательно? – Миссис Ньюсом махнула рукой через двор в форме подковы на ту часть дома, которая была уже выкрашена в серый цвет. После, забрав наконец у Марисоль свою Пичес, усадила ее на выложенную плиткой скамью. – Сиди здесь. – И вернулась к разговору с нами: – Двадцать четыре года я жила с этим отвратительным зеленым. И неизвестно, как долго еще пришлось бы его терпеть, если бы мистер Ходж не продал наконец дом. – Она теперь смотрела широко раскрытыми глазами. – Всего месяц – и вот уже новая краска. А вы с мамой уже познакомились с Томасом?

– Нет пока.

– Ну, он ужасно приятный. А какой пробивной! Не то что этот никчемный племянник мистера Ходжа, которого тот поставил управляющим. Этот здесь вообще почти не появлялся. – Она жевала попкорн, к морщинистой губе прилипло зернышко. – Уверена, Томас скоро и к вам зайдет. Такой уж он человек. Очень приятный. – Взглянув сначала влево, а потом вправо, она склонилась к нам, как будто собиралась открыть великий секрет. – Он даже дал мне понять, что внутри тоже намечается кое-какой ремонт. Это помимо новых перил, которые установят после покраски. Ну, вы понимаете.

Наверное, у меня на лице было написано, что я ничего не поняла, и миссис Ньюсом выгнула бровь:

– Ты что, объявление не читала? Как же, Томас еще утром бросил всем в почтовые ящики. Я же сказала, он пробивной.

Помахав нам рукой, она повела Пичес на прогулку, а я осталась в воображаемой комнате, откуда постепенно утекал воздух. Вот только на самом деле я сидела на воздухе: вокруг меня – весь кислород планеты. Вытерев потные пальцы о черную футболку, я дотронулась до тетради Марисоль:

– Ты слышала, что она сказала?

– Да ну ее, эту болтушку. Я обычно не вникаю. – Марисоль закинула попкорн между губ цвета фуксии и вернулась к домашке по математике. – Без понятия. Бла-бла-бла Томас. Что-то там перила.

В такие минуты разница между жизнью Марисоль и моей была заметна особенно сильно. Пока подруга раздумывала над тем, на чем позаниматься – на беговой дорожке или на велотренажере – или какого оттенка джинсовая ткань больше подходит к ее топу кораллового цвета, я переживала из-за того, что теперь у нас появился управляющий, который таки занимается своим делом. Возможно, даже слишком усердно для нас с мамой и для нашей квартиры без приветственного дверного коврика.

Чьи-то пальцы коснулись моего плеча. Одним прыжком оказавшись у моей скамьи, Марисоль заняла все мое поле зрения:

– Давай, рассказывай. Ты прямо белая вся стала. И книги опять держишь.

Посмотрев вниз, я поняла, что руками залезла в черную сумку и схватилась за книги. Левая наполовину закрывала заголовок «Дэвида Копперфилда». Пальцы правой обхватили «Алую букву». Классику Диккенса я выпустила, а «Алую букву» прижала к себе.

– Краска – это только начало. Они все узнают. И куда нам тогда идти? – Маме и мне. Ей и мне. Нам.

– Краска? В каком смысле?