Круглый дом - Луиза Эрдрич (2012)

– Я добавил тмин, – смиренно сказал он. – Что скажешь?

Мама взяла салфетку из стопки, которую отец положил на середину стола, и прижала ее к губам. Ее лицо все еще было покрыто фиолетовыми царапинами и желтоватыми пятнами от рассасывающихся синяков. Белок ее левого глаза был алым от кровоизлияния, а веко, все еще опухшее, слегка обвисло. Впоследствии оно таким и осталось, потому что у нее был поврежден нерв.

– Что скажешь? – повторил отец.

Мы с мамой молчали, в ужасе глядя на кушанье, которое мы только что отведали.

– Думаю, – наконец проговорила она, – что мне надо самой готовить.

Отец опустил глаза и положил на стол руки ладонями вверх – всем своим видом говоря: я сделал все, что в моих силах! Он обиженно надул губы и с наигранной жадностью зачерпнул жаркое. Отправил ложку в рот раз, другой. Проглотил. Я был поражен его упрямой решимостью, а сам стал налегать на хлеб. Движения его ложки замедлились. Мама и я, должно быть, одновременно поняли, что отец, который много лет ухаживал за дедушкой и, конечно же, умел готовить, просто-напросто симулировал свою кулинарную безнадежность. Но его жаркое, с тошнотворным запахом сгнившего лука, оказалось так удачно испорчено, что мы даже повеселели, к тому же и мама заявила, что готова вернуться к своим обязанностям на кухне. Когда я убрал со стола объедки ужасного жаркого и выставил тетин пирог, мама улыбнулась, чуть приподняв уголки губ. Отец разрезал пирог на три равные части и положил на каждый кусок изрядную порцию ванильного мороженого. Мне даже пришлось доедать за мамой. А она начала подтрунивать над отцом из-за его жаркого.

– Скажи, сколько лет было этой репе?

– Она старше Джо.

– Где ты откопал такой лук?

– Это мой маленький секрет!

– А что за мясо? Сбитый на шоссе боров?

– Да нет же! Он умер своей смертью в хлеву.

* * *

Что я пропущу ужин в тот вечер, меня особенно не беспокоило. Ведь я знал, что после парильни Рэндалла Каппи и его верный друг, то есть я, наедятся до отвала. Нам поручалось следить за костром. Тетки Рэндалла, Сюзетта и Джози, которые превратили сыновей Доу в своих послушных собачек, всегда обеспечивали еду. В ритуальные ночи они обычно наготавливали на целый полк и складывали все в два пластиковых кулера возле гаража. Далеко за домом, уже почти в самом лесу, высилась куполообразная крыша парильни, которую Рэндалл сложил из гнутых веток, связанных между собой и накрытых армейским брезентом. Вокруг нее во влажном воздухе роились тучи комаров. Каппи уже развел огонь. Большие камни, «деды», в центре кострища раскалились докрасна. Нашей обязанностью было поддерживать огонь, вручать священные трубки и снадобья, подносить раскаленные камни на лопатах с длинными черенками, закрывать и открывать полог парильни. Еще мы по просьбе кого-то из находившихся в парильне кидали в огонь табак, чтобы придать действенность какой-то особой молитве или мольбе. В ясные ночи это была приятная обязанность – мы сидели вокруг огня и болтали о то о сем, и нам было тепло.

Иногда мы тайком поджаривали на пламени хот-доги или зефир на палочке, невзирая на то, что это был священный огонь, и однажды Рэндалл застукал нас. Он заорал, что из-за своих дурацких хот-догов мы лишили огонь святости. А Каппи поглядел на него и заявил, что же это за священный огонь такой, если его можно лишить святости, сунув в него наши тощие сосиски! Я захохотал, а Рэндалл молча воздел руки к небу и ушел.