Круглый дом - Луиза Эрдрич (2012)

Но он уже дал отбой. И мои слова «я тебя люблю!» эхом отозвались в онемевшей трубке. И почему я это ляпнул и почему именно тогда, когда слышал, что он кладет трубку на рычаг? Меня разозлило, что я с запозданием произнес эти слова, а обида, что отец никак на них не отреагировал, обожгла мне сердце. Красное облачко ярости застило мне глаза. И еще у меня слегка кружилась голова от голода.

– Ну, ты скоро? – рявкнул Каппи, подойдя сзади, и его неожиданное появление так меня испугало, что мои глаза снова наполнились слезами. Это было уж слишком!

– Да пошел ты в жопу! – выдохнул я.

Он поднял обе руки вверх и отошел. Я поплелся за ним по коридору. Мы уже почти дошли до бабушкиной палаты, когда я выдавил из себя:

– Каппи, я просто…

Он обернулся. Я сунул руки в карманы и зашаркал подошвами по полу. Отец наотрез отказался покупать мне баскетбольные кроссовки, которые я присмотрел в Фарго. Он счел, что я могу обойтись без новой обуви – и был, конечно, прав. Но у Каппи были кроссовки моей мечты. Он тоже сунул руки в карманы и глядел в пол, мотая головой взад-вперед. Странное дело, он повторил вслух мои мысли, хотя и соврал.

– У тебя кроссовки, о которых я мечтаю.

– Нет, – возразил я, – это у тебя кроссовки, о которых я мечтаю.

– Ладно, давай меняться!

И мы обменялись кроссовками. Обувшись, я понял, что его нога на размер больше моей. А он пошел прочь, неуклюже вышагивая в тесных кроссовках. Он просто слышал, что я сказал отцу по телефону.

Мы зашли к бабушке, и, само собой, мясо в луковой подливке уже скворчало на плите. Бабушка хлопотала у плиты. Аромат был такой мощный, что у меня живот свело. Я мечтал хоть что-нибудь запихнуть в рот, приглушить голод. На столе стояла тарелка с горкой сэндвичей из белого хлеба с джемом – чтобы мы могли заморить червячка. Я тут же слопал один и перевел взгляд на миску с сушеными сладкими яблочками. За домом престарелых росла яблоня, и бабушка всегда снимала с нее плоды. Она разрезала каждое сорванное яблочко на дольки и, высушив в духовке, посыпала сахарным песком и корицей. Я съел еще один сэндвич с джемом. Она уже расставила тарелки и рядом с каждой положила по бумажному полотенцу, чтобы мы клали на них сочащиеся маслом жареные лепешки.

– Виисиниг[13], – проговорила бабушка, не оборачиваясь.

Я взял несколько ломтиков сушеных яблочек и положил себе на язык. Потом поглядел на Каппи. Мы съели еще по сэндвичу и смотрели на бабушку, словно одурманенные чувством голода, пока она не начала вынимать жареные лепешки. Тогда мы встали к ней в очередь со своими тарелками наготове. Она доставала щипцами одну лепешку за другой из кипящего лярда и раскладывала пухлые золотистые круги по нашим тарелкам. Мы ее чинно благодарили. Бабушка тем временем посолила и поперчила томящееся в горшке мясо, потом вывалила туда банку томатов и банку фасоли.

Наконец она щедро бухнула на лепешки несколько ложек жаркого. На столе еще красовалась здоровенная головка сыра. Она достала сырную голову из морозилки, поэтому сыр было легко натирать на терке над дымящимся мясом. Мы с Каппи были так голодны, что набросились на еду, едва сев за стол. Зак и Энгус ждали своей очереди на дворе, куда они вышли через сдвижную дверь. Когда бабушка приготовила для них индейские тако и позвала к столу, они сели на диван и принялись есть.