Идеальная жизнь - Павел Вособа (2017)

– Мама, я не смогу, так не пойдет.

Количество вещей, которые он не мог делать, быстро росло. Пришлось обратиться к психологу.

– Обсессивно-компульсивное расстройство, – сказал психолог буднично, словно это вполне естественно.

– Извините, боюсь, я не поняла вас.

Он снисходительно улыбнулся и наставническим тоном объяснил:

– Обсессия – патологически навязчивая мысль или идея. Компульсия – поведение, которое обычно повторяется и кратковременно снимает страх и тревогу. Есть люди, которые, например, должны постоянно мыться, потому что они чувствуют себя все время грязными. Кто-то страдает крайней подозрительностью, все закрывает и скрывает. – На секунду он замолкает, прикрывает глаза и продолжает тихо: – В большинстве случаев обсессией страдают, как правило, политики.

– Почему политики? – Я чувствую себя смущенно и все еще не понимаю – является ли это заболевание серьезным, можно ли его лечить, как долго это будет продолжаться, – в общем, типичный подход менеджера.

– Некоторые политики страдают чувством бедности – невзирая на большое количество денег, они должны все больше воровать и брать, чтобы хоть на короткое время избавиться от своего страха, – он продолжает с улыбкой: – Извините, мне нужно немного облегчить состояние мальчика, ситуация действительно серьезна, вашему сыну необходима помощь.

Я была практичной женщиной, привыкшей действовать быстро, справляться с кризисными и стрессовыми ситуациями, а то, что происходило сейчас, мне не нравилось, я была не в состоянии управлять этим и чувствовала необыкновенную тяжесть в груди. Врач молча смотрел на меня некоторое время, подыскивая подходящие слова.

– это может быть результатом семейного воспитания, пережитых травм в детстве. Защита от чего-то, чего ему недостает, – мне кажется, вы слишком заняты. Сколько времени вы уделяете своему сыну?

Перед моими глазами пролетели все годы, когда я уходила рано утром, сын еще спал, а вернувшись с работы, недолго брала его на руки и опять отдавала – няне, бабушке, партнеру. Много мероприятий происходило по вечерам. Он плакал, протягивал ко мне руки, а я лишь махала ему на прощанье, стоя в дверях, улыбалась и убегала.

– Немного. – Растущее беспокойство полностью захватило меня. До меня начало доходить, что я совершила фатальную ошибку, исправить которую будет очень сложно. – Боже мой, но почему это не проявилось раньше? – спросила я будто сама себя.

– Обычно это проявляется при гормональных изменениях – в случае, к примеру, с вашим сыном.

– что мне делать? Оставить работу и заниматься с ним?

– Слишком поздно. Найдите ему хорошего психотерапевта.

Найти такого мне удалось только через год – никто не смог убедить сына, что он должен лечиться. Я уже теряла надежду. Он принимал таблетки, но ситуация разительно не улучшалась. Мое подозрение, что он не принимает их, превращалось в уверенность. Я отказалась от интенсивного поиска и наконец, получив заинтересовавшую меня рекомендацию, обратилась к очередному специалисту. Мужчине было лет сорок пять, на первый взгляд он выглядел старше – глубоко посаженные глаза, большая голова, длинные седые волосы стянуты в маленький хвостик, коротко стриженная черная борода создавала разительный контраст с пепельными волосами.

Он усадил нас в кресла, сам сел напротив без единого слова, внимательно рассматривая.

– Мой сын страдает обсессивно-компульсивным расстройством, и мы ищем специалиста.

Психотерапевт остановил меня движением руки и обратился к сыну:

– Хочешь мне помочь вылечить твою маму?

Сын опешил, он не был уверен – всерьез это или просто уловка. Мужчина не ждал ответа и продолжил:

– это серьезно, у твоей матери травма, она думает, чтопричинила тебе боль и не может избавиться от этого чувства.

Это сработало. Мы посещали психотерапевта как вместе, так и по отдельности.