Две жизни (ч.II, т.1-2) - Антарова Конкордия (Кора) Евгеньевна

– Для Алисы, отец, мне легко сделать все, что только в моих силах. Я люблю ее, как близкую сестру. Да и возможно ли не полюбить ее, однажды встретив? Но я потрясена тем, что ты сказал. Неужели ее отец так болен?

– Состояние его здоровья таково, что он мог бы еще жить. Но жизненных сил для борьбы с тем злом, которое его окружает, у него уже недостаточно. А в его жене сила зла нарастает. Он уйдет из жизни, спасаемый светлой силой любви, которой служил всю жизнь. Это произойдет потому, что борьба с тем злом, которое подбирается к его дому, требует знаний и сил гораздо больших, чем смог достичь пастор.

Только Флорентиец закончил говорить, как раздался легкий стук в дверь и слуга доложил, что мисс Алиса Уодсворд приехала. Наль побежала навстречу своей подруге, а мужчины прошли прямо в столовую.

Извиняясь за опоздание, Алиса не обмолвилась ни о болезни отца, ни о разладе в доме. Но ее заплаканные глаза, бледное и расстроенное личико говорили обо всем без слов. Она так незаметно положила письмо Дженни рядом с прибором Николая, что даже Наль не знала, откуда пришло письмо.

Увидев письмо, доставленное не почтой, Николай взглянул на Алису, положил его в карман и, казалось, инцидент был исчерпан.

– Почему Дженни избрала тебя почтальоном? – внезапно спросил Алису лорд Бенедикт. – Если она еще раз попросит тебя передать письмо кому-либо из нас, откажись. Скажи, что ей лично никто не закрывал пути ко мне. Но вот если твоя мать попросит отвезти ее куда-нибудь по дороге к нам или передать кому-либо письмо или какую-либо вещь, или что-нибудь передать на словах, – категорически откажись сделать это. Вся твоя жизнь в эти месяцы – это отец, заботы о нем, и мы. Принимаешь ли ты это условие, Алиса?

– Принимаю ли, лорд Бенедикт? Да разве я могу выбирать? Мое сердце больше не живет в одночестве. В нем поселилось новое лицо, не спрашивая на то разрешения. Все, кто жил в нем раньше, остались. Но новый владыка дал ему новую жизнь. Уйдут все любимые, – голос Алисы задрожал, она с трудом, но победила слезы, – и я знаю, что останусь жить. В тяжелой скорби, быть может, в ужасе, но жить буду. Но если бы ушел из сердца ваш образ, лорд Бенедикт, если бы погас там свет, зажженный вами, жизнь ушла бы из него. Вы ведь сами все видите. Зачем об этом говорить.

Я взяла письмо Дженни, не зная, что в нем. Но зато точно знаю, – только здесь может Дженни найти свое спасение.

– Не огорчайся, друг мой. Ты узнаешь, как трудно, а иногда и невозможно помочь людям, если они ленивы, разнузданны, не хотят трудиться и видят счастье жизни только в богатстве и наслаждениях. Все, что ты можешь сделать, чтобы не создать еще большего зла при твоих слабых силах и малых знаниях, это избегать всяких отношений с сестрой и матерью. Находись те немногие часы, которые ты проводишь дома, только рядом с отцом. И если завтра мать твоя захочет сесть в твой экипаж, – помни мой запрет. Впрочем, я скажу об этом твоему отцу.

Лорд Бенедикт встал, завтрак окончился, и каждый занялся своим обычным делом.

Алиса была выбита из колеи словами Флорентийца. Она не понимала, о каком зле он говорит. Почему нельзя довезти мать, которая, кстати, уже не раз просила об этом, куда-либо по дороге. Почему нельзя взять письмо у бедной Дженни, которая так страдает, что даже плакала первый раз в жизни. Алиса не понимала смысла приказания, но ей и в голову не приходило ослушаться. Ничто на свете не заставило бы ее поступить наперекор воле Флорентийца, отступить хотя бы на йоту. Не понимая пока, почему она должна вести себя именно так, она интуитивно сознавала, что в требовании Флорентийца заложен глубокий смысл и, может быть, даже спасение ее близких. Страдая из-за них, а больше всего – из-за отца, она подошла к роялю, своему первому другу и помощнику в тяжелые минуты жизни, и нашла забвение в музыке.

Прочитав письмо Дженни, Николай пошел к лорду Бенедикту. Прочитав его, тот немного помолчал, а потом спросил: