Туз в трудном положении - Джордж Р. Р. Мартин (1989)

Барнет был харизматичным популистом, посягавшим на интерпретацию Слова Божьего, а его прихожане, которые во время последних двух выборов голосовали преимущественно за Рейгана, слепо последовали за ним в демократическую партию. Он проповедовал против дикой карты и приносимого ею насилия, но не имел достаточного количества голосов и мог победить только в том случае, если бы на съезде воцарился хаос и его выдвижение стало результатом ответной реакции. Возможно, Барнет уединился у себя в номере ради молитвы о том, чтобы Грега Хартманна постигла катастрофа. И, может быть, ангелы пошли ему навстречу.

Или, возможно, ему навстречу пошли отнюдь не ангелы. В записках Сары, посвященных тайному тузу, была еще одна возможная подсказка: механические рисунки, среди которых оказался ряд крестов. Возможно, Сара нарисовала эти кресты, думая о преподобном Лео Барнете.

Джек решил не делать никаких выводов, пока не просмотрит видеозаписи. Дукакис казался ему старательным, умным и довольно скучным. Вряд ли он стал бы поручать тузам нарубить своих противников на кусочки. А вот Барнет был крайне интересен.

На записях он передвигался по сцене, словно настороженный леопард, вытирая обильный пот громадными платками. Его голос переходил от мягкого простонародного говорка Западной Виргинии к режущим слух, презрительно выкрикиваемым тирадам. И это явно не было безмозглым негодованием святоши. В его льдисто-голубых глазах горел впечатляющий ум. Его послания были настолько хорошо построенными и логично развитыми (в рамках его апокалипсических воззрений), что его коммуникативным навыкам следовало завидовать спичрайтерам всех остальных кандидатов.

А еще Барнет, как ни противно было признавать Джеку, был сексуально притягательным. Ему еще не исполнилось сорока, и его сходство с красавцем-блондином Редфордом и подбородок с ямочкой явно завораживали всех слушающих его женщин.

Одна запись оказалась невероятно откровенной. Барнет поставил ноги по обеим сторонам простертой на полу юной девицы недурного происхождения, в которую вселился дух. Барнет кричал в свой фаллического вида микрофон, а девица говорила на неизвестных языках, извивалась и хрипела – на скептический голливудский взгляд Джека, явно во множестве мощных оргазмов… И, глядя на сосредоточенное лицо проповедника и его кровожадный взгляд хищника, Джек понял, что он заставляет девицу кончать одной только силой своего присутствия и голоса и что Барнет наслаждается этим извращенным торжеством сексуальности…

Джеку вспомнился один темный вечер, когда после бродвейской премьеры он сидел в кофейне на Шестой авеню с Дэвидом Герштейном, членом «Четырех Тузов», чьи способности источать феромоны в тот момент еще не были известны широкой публике. Они и не подозревали, что на той же улице сейчас идет собрание Коммунистической партии США. Когда собрание закончилось, несколько членов партии зашли в кофейню и узнали Джека и Герштейна. То, что началось с просьбы об автографе, превратилось в горячий политический диспут: разгоряченные своим собранием товарищи потребовали от знаменитостей принять их идеологию. Охота за нацистами и свержение Хуана Перона – это прекрасно, но когда Четыре Туза намерены провозгласить свою солидарность с рабочими? А как насчет помощи движению против голландцев на Яве и армии Мао в Китае? Почему Тузы не сражались в рядах Народно-освободительной армии Греции? А как насчет того, чтобы помочь русским избавить Восточную Европу от ненадежных элементов?

Короче, все минусы славы.

Джек хотел распрощаться и уйти, но у Герштейна появилась идея получше. Его феромоны уже затопили маленькую кофейню, внушая окружающим готовность принять все, что он предложит. Вскоре после этого товарищи, несколько докеров и пара очкариков-интеллектуалов, уже стояли на стойке бара, изображая сестер Эндрюс. Собравшихся развлекли исполнением «Ром и кока-кола», «Буги-вуги на трубе» и «Не сиди под яблоней».