Туз в трудном положении - Джордж Р. Р. Мартин (1989)

Воздух громко вибрировал и давил, словно влажная ночь за стенами искусственной прохлады «Пичтри». Паренек по-каратистски замахнулся, метя Рикки в шею.

Рикки недаром был прекрасным теннисистом. Его рефлексы оказались на высоте: он блокировал удар своей тощей рукой.

Ребро ладони прошло сквозь нее. На секунду что-то пронзительно взвизгнуло, словно электропила, попавшая на сучок в доске, а потом предплечье и кисть Рикки просто вроде как отвалились.

Рикки застыл, глядя на алое кольцо крови, бьющей из облаченной в рукав пиджака культи. Сара завизжала.

Рикки вскинул руку, направив струю крови в глаза нападавшему. Паренек отшатнулся, вытирая глаза. Рикки бросился на него, размахивая руками.

– Рози, беги!

Ноги ей не повиновались. Рикки колотил паренька культей и неумело сжатым кулаком. Это выглядело как избиение малышей: Рикки был на голову выше, и руки у него были сантиметров на пятнадцать длиннее…

Этот звук повторился. Сара поняла, что будет слышать его всю оставшуюся жизнь, стоит ей только попытаться закрыть глаза. Она ощутила запах, похожий на горящие волосы.

Рука у Рикки отвалилась у самого плеча. Его кровь вырвалась на стену – белую с мозаичным синим, зеленым и желтым рисунком.

Он повернул к ней лицо мученика.

– Рози, – сказал он – и его десны были кровавыми вспышками, – прошу тебя, беги, ради бо…

Рука взмахнула почти игриво. Его нижнюю челюсть отрезало вместе с остатком слова. Его язык полоскался без опоры мерзкой пародией на страсть.

Она повернулась и бросилась бежать. Звуки бойни продолжали ее преследовать. Когда она свернула за угол, у нее отломился каблук. Она упала на колено – и звук столкновения получился резким, как выстрел. Ее проволокло шагов двадцать и бросило на стену. Она попыталась встать, но нога не выдержала ее веса, и она тяжело рухнула на кафель.

– Ох, Рикки! – прорыдала она. – Прости!

Она просила прощения за то, что не смогла воспользоваться шансом на спасение, за который он заплатил своей жизнью, за странную постыдную волну облегчения, пришедшую вместе с ужасом при мысли о том, что ей не придется гадать, что между ними произойдет в очередную ночь у него в номере.

Она начала ползти на локтях, подняв колени, переезжая на попе. Он появился из-за угла – и показался ей четырехметровым гигантом. Его куртка и открытые части тела были залиты кровью, казавшейся неестественно яркой в свете люминесцентных ламп. Он улыбался, щеря зубы, похожие на неровный забор.

– Дер Манн шлет привет.

Она упрямо отползала от него. В мире не осталось ничего, кроме движений этой безнадежной гонки.

…И голоса дальше по коридору, поднимающиеся от того места, где переход из отеля проходил над улицей. Группа делегатов со значками Джексона вышла из-за угла: черные, немолодые, хорошо одетые, радостно обсуждающие неожиданный взлет популярности их кандидата в самом конце дня.

Убийца в кожаной куртке поднял голову. Какая-то низенькая тетка в платье цвета сомо с бантом под пышной грудью увидела его, залитого кровью, – и его жертву, разбросанную по коридору у него за спиной. Она прижала кулаки к щекам и завопила как резаная.

Паренек обжег Сару взглядом.

– Вспомни Дженни Таулер, – прорычал он… и ушел сквозь стену.

11.00

«Мой!»

Кукольник ощутил приближение обжигающей, искореженной угрозы. Грег повернулся в тот момент, когда Маки вышел из стены его спальни с кривой улыбкой над кривыми плечами.

Его рука до самого локтя была покрыта крупными красно-коричневыми пятнами, которые могли быть только одним.

«Мой!»

– Все гребаные гостиничные номера выглядят одинаково, – сказал Маки.

– Убирайся отсюда! – рявкнул Грег.

С подбитого лица Маки испарилась улыбка.

– Я хотел доложить, – проговорил он с еще более заметным, чем обычно, немецким акцентом. – Я шлепнул ниггера, но баба…

«Мой! Он мой!»