Туз в трудном положении - Джордж Р. Р. Мартин (1989)

– Вы мне нужны. Вы можете притворяться, будто вы всего лишь корреспондент, но всем известно, что это не так. Вы – очень и очень заметный мой сторонник, – сказал он Тахиону. – Все знают, как вы помогали мне во время кампании и какова наша позиция по вопросам дикой карты. И как делегаты съезда посмотрят на то, что уважаемый доктор больше озабочен постельными делами, чем выдвижением своего кандидата? Приоритеты, доктор. Приоритеты.

Тахион медленно втянул воздух носом и выставил подбородок вперед.

– Я не желаю, чтобы меня отчитывали, словно провинившегося ребенка. Тем более чтобы это делали вы, сенатор, когда я все утро работал на вас. Я нахожу ваши обвинения в высшей степени неприятными.

– А насколько неприятно будет, если следующим президентом станет Барнет, доктор? Он может прикидываться сострадательным, но мы все знаем, что произойдет. Вы считаете, что вашу клинику по-прежнему будут финансировать? Или все будущее джокеров можно разменять на нескольких минут страстных хрипов у женщины между ногами?

– Сенатор!.. – возмущенно начал Тахион.

Грег рассмеялся, и в этом звуке было нечто резкое, маниакальное. Он обильно потел: дорогая рубашка потемнела под мышками от пота.

– Доктор, я прошу прощения за то, что обидел вас. Я говорю прямо, потому что я опасаюсь. За себя, это правда – но и за джокеров тоже. Если мы здесь проиграем, то все, зараженные дикой картой, проиграют тоже. Я уверен, что вы меня понимаете.

Губы Тахиона превратились в тонкую бескровную полоску, а на высоких скулах вспыхнул гневный румянец.

– Я понимаю лучше, чем кто-либо другой, сенатор. И вам следовало бы об этом помнить.

Тахион развернулся на носках изящным балетным движением и быстро направился к двери. Грег ожидал, что он остановится и добавит еще что-то, но он просто ушел, молча кивнув дежурящему за дверью Билли Рэю.

– Даже без гребаной последней реплики, – произнес кто-то голосом Грега.

Грег не знал, кто именно это сказал.

13.00

Между членом нью-йоркской делегации и старухой из Флориды началась потасовка. От тычков женщины перешли к стадии оскаленных зубов и согнутых когтями пальцев. Побагровевший от злости Хирам, у которого от ярости аж глаза на лоб полезли, разбросал стулья и стремительно двинулся к ним. На похожем на свадебный торт помосте Джим Райт отчаянно и безрезультатно стучал по столу. Еще несколько ударов – и головка его молоточка отвалилась и улетела в зал, а он остался сидеть с открытым ртом.

Тахион, бежавший по краю мятущейся толпы, увидел, как Хирам сжимает кулак… а потом по лицу туза пробежало какое-то странное выражение, оставив его абсолютно гладким, словно берег после отхлынувшей волны. Пухлая рука с ухоженными ногтями разжалась и вяло повисла.

На старой ведьме был значок Барнета и большой деревянный крест. Секунду такисианец колебался, а потом, увидев, как острый носок туфельки флоридской делегатки отводится назад для удара, отбросил всякую осторожность и взял под мысленный контроль их обеих.

Тут появились пресса, охрана и Флер.

– Как вы смеете! Отпустите ее!

Флер заботливо обняла сторонницу Барнета.

Тах заметил, что Хирам удерживает дамочку из Нью-Йорка. Он дергано поклонился:

– С удовольствием. Просто не дайте ей меня бить.

– О БОЖЕ! ОН ЗАПОЛЗ МНЕ В ГОЛОВУ! ОН МЕНЯ ОСКВЕРНИЛ! ИНОПЛАНЕТЯНИН…

– Мадам, я принципиально не оскверняю женщин вашего возраста моими драгоценными инопланетными жидкостями. Как и моим драгоценным инопланетным вниманием.

– Подонок!

Флер стремительно увела рыдающую женщину.

Хирам провел ладонью по лбу.

– Нетактично, Тахи.

– Мне не до тактичности. Это катастрофа.

– В такой толпе стычки неизбежны, – сказал Хирам.