Будь Жегорт - Ирена Доускова (2002)

Перед театром уже ждали родители с Андреей Кроуповой и Лудеком Старым, пан Дусил, пан Хак с Лидой Птачковой и Тютей, это ее пудель, и режиссер пан Коларж, это ее любовник, и еще другие люди, которых мы любим и которые играют в «Строптивой». Я уже издалека заметила, как они там стоят и разговаривают, курят, ходят туда-сюда и кричат. И настроение мое становилось все лучше, как всегда, когда я иду с родителями в театр и когда все не портит тройка или четверка[9] или какая-нибудь другая неприятность. А от шахтера ничего такого не было. В театре я бываю почти каждый день, так что, в общем, почти каждый день очень радуюсь. А когда мы едем на гастроли, то это еще лучше, чем съездить в Закопы, и даже почти лучше, чем лепка.

Нет, это лучше всего на свете. Только когда я заметила, что Пепа с Каченкой говорят с Лудеком Старым, у меня, как говорит закопская бабушка, начали сдавать нервы, потому что Лудек Старый мне нравится и Каченка знает об этом и нарочно надо мной смеется. «Хелена, кавалер с одним только средним образованием и с такой маленькой головой наш порог не переступит» – она может так сказать даже при Лудеке. Я начинаю злиться и сразу хочется плакать от стыда. Однажды, когда Каченка сказала, что Лудек должен носить с собой специальную справку о том, что у него на шее настоящая голова, а не теннисный мяч с усами, я ее стукнула и Каченка меня при всех отшлепала. Потом мы обе жалели об этом. Я же не хочу за него выходить замуж, к тому же он уже женат. Лудек говорит мне: «Хеленка, не переживай, Каченка просто боится, что я женюсь на тебе, когда разведусь, и препятствует нашей любви, потому что в это время сама уже будет старой теткой», – но я точно знаю, что это неправда, это все взрослые шутки. А Каченка не должна была меня выдавать, ведь она знает, что я еще маленькая и некрасивая.

Но в театре это никому не мешает, если честно. Все меня любят. Например, когда я встречаю пана Сухана, это уже старый пан, который играет королей и стариков-волшебников, и он предлагает мне леденец, я беру, потому что он бы расстроился, если бы я не взяла, а еще потому, что я хочу леденец. Пан Ворел, который уже тоже довольно старый, но у него молодая любовница Мила, каждый раз кланяется мне и говорит: «Целуювашуруку, мадемуазель Хелена». Пан Ворел играет князей, полководцев, владельцев фабрик и всяких начальников. Зависит от того, что ставят. Его Мила – учительница, и мы один раз ездили с ними в Болгарию. Говорят, она младше Каченки, но она не такая красивая. Думаю, в лучшем случае она могла бы играть чью-нибудь сестру.

Еще есть замечательный пан Дусил, друг Каченки и Пепы, хотя он намного старше их и они друг с другом на «вы». Пан Дусил пришел, когда все уже сидели в автобусе и беспокоились, где он. Сказал: «Маёпочтение», – сел один и даже не шутил.

У водителя пана Клубко всю дорогу было включено радио. Играла моя любимая песня «Расписной кувшинчик, из Крумловского замка», а потом сообщили, что в Праге сгорел Выставочный дворец. Очень жаль, потому что в Праге красивые старинные дворцы, и вообще Прага красивая и столица. Там есть Градчаны[10], куранты, зоопарк, и я бы хотела там жить, потому что туда переехала моя лучшая подруга Тереза Кулишкова, потому что ее маму Клару Фрагнерову приняли в Национальный театр. Национальный театр такой же важный, как зоопарк и Градчаны, поэтому они переехали. Я ужасно завидую ей и очень скучаю. Интересно, будут ли собирать деньги на Выставочный дворец, как когда сгорел Национальный театр? Я хотела спросить у Каченки, но мы уже приехали в Часлав.

В Чаславе похоронен известный гусит Ян Жижка[11], которому кричали: «Береги голого!»[12] – и выбили ему стрелой глаз, а потом и другой у замка Раби. Я знаю это от закопского дедушки, который учит меня нашей славной истории. Часлав – старинный город.

В туалете в гостинице, где мы жили, было написано:

Из костела слышен звон,

Я сру, ты срешь, срет и он,

В голове все время мысль,