Ночи Виллджамура - Саба Тахир (2015)

На следующее утро после визита Пророка я приплелся в столовую как Кадет, страдающий от первого похмелья и проклинающий слишком яркое солнце. Сон выдался недолгий, да и тот был омрачен кошмаром, что так часто являлся мне по ночам: я бреду через поле битвы, усеянное телами погибших. Кругом – зловоние. Во сне я кричу, потому что знаю – это моя вина, они пали от моей руки. Не самое лучшее начало дня. Особенно если это день выпуска.

Я столкнулся с Элен, когда она, Декс, Фарис и Тристас выходили из столовой. Она всучила мне твердое как камень печенье и, невзирая на мой протест, потащила меня за собой.

– Мы опаздываем. – Я едва слышал ее сквозь несмолкаемый бой барабанов, которые призывали всех выпускников явиться к оружейной, чтобы взять доспехи Маски на предстоящую церемонию.

– Деметриус и Леандр уже ушли. Элен тараторила о том, как это волнительно – облачиться в церемониальное снаряжение. Я слушал ее и других вполуха, кивая и поддакивая, когда нужно. Все это время я размышлял о том, что сказал мне Каин прошлой ночью. «Ты сбежишь. Покинешь Империю. Будешь жить. Но не найдешь утешения».

Верил ли я Пророку? Он мог и пытаться загнать меня в ловушку, надеясь, что пробыв маской довольно долго, я решу, что солдатская жизнь лучше, чем изгнание. Я думал о том, как сияют глаза Коменданта, когда она бьет студентов, как дед хвастается количеством своих жертв. Они – моя родня. Их кровь течет во мне. Что, если жажда войны, славы, власти есть и во мне, просто я об этом еще не знаю? Смогу ли научиться со временем упиваться тем, что я – маска? Пророк читал мои мысли. Увидел ли он нечто злое во мне, чего я сам не вижу?

Каину, похоже, удалось убедить меня в том, что я не избегу этой судьбы, если дезертирую. «Все темное расцветет в твоем сердце, в тебе проснется то, что ты так ненавидишь – злоба, бесчеловечность, жестокость». Выбор у меня невелик: остаться и стать злом или сбежать и стать злом. Чудесно.

На полпути к оружейной Элен обратила внимание на мое молчание, отметив заодно помятую одежду и налитые кровью глаза.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

– Все прекрасно.

– Ты выглядишь ужасно.

– Тяжелая ночка выдалась.

– Что случи…

Фарис, что шел впереди с Дексом и Тристасом, повернулся к нам.

– Оставь его, Аквилла. Все соки из него выжала. Пойдем в доки, чтобы отпраздновать немного пораньше, а, Витуриус?

Он хлопнул меня по плечу огромной, как лопата, рукой и засмеялся.

– Могли бы позвать еще кого-нибудь с нами.

– Не будь таким, ты отвратителен, – скривилась Элен.

– Не будь ханжой, – парировал Фарис.

Тут же завязался горячий спор между Элен, не одобряющей походы к проституткам, Фарисом, который перекрикивал ее, и Дексом, который утверждал, что покинуть территорию Академии ради того, чтобы сходить в бордель, не такое уж нарушение. Тристас показал на татуировку с именем его невесты и воздержался от высказываний. Сыпались взаимные оскорбления, при этом Элен поглядывала на меня. Она знала, что я не часто посещаю доки. Но я избегал ее взгляда. Она хотела объяснений, но с чего бы мне тогда пришлось начать? Понимаешь, Элен, я хотел завтра сбежать, но чертов Пророк явился, и сейчас…

Когда мы подошли к оружейной, откуда уже выходили курсанты, Фарис с Дексом растворились в толпе. Я никогда не видел Старших Мастеров такими… счастливыми. Предвкушая освобождение всего через несколько минут, все улыбались. Мастера, с которыми я едва общался, приветствовали меня, хлопали по спине, шутили.

– Элиас, Элен, – позвал нас Леандр. Как-то Элен сломала ему нос, и теперь он кривой. Рядом с ним стоял Деметриус, угрюмый как обычно. Я подумал, испытывал ли он хоть каплю радости сегодня. Или, может быть, просто облегчение, что покидает место, где младший брат умер на его глазах.