Алгебраист - Иэн Бэнкс (2004)

Как и полагается хорошему племяннику, преданному семьянину и верному члену научного сообщества, Фассин уважал своего дядюшку не только из долга, но и в душе, хотя и понимал: такое его отношение, вероятно, сложилось под влиянием того факта, что согласно традициям семьи и правилам касты власть и уважение со временем перейдут от дядюшки к нему. Пауза затягивалась. Фассин чуть поклонился:

– Вы мне позволите сесть, дядя?

– Что? Ах да. – Дядя Словиус поднял похожую на плавник руку и неопределенно махнул ею. – Прошу.

– Спасибо.

Фассин Таак, подтянув прогулочные брюки и засучив широкие рукава рубашки, смирно уселся рядом с большим круглым бассейном, где в слегка парящей и светящейся голубоватой жидкости плавал его дядюшка. Несколько лет назад дядюшка Словиус принял обличье моржа. Бежево-розового, относительно стройного, с клыками едва ли длиннее среднего человеческого пальца, – но тем не менее моржа. Прежних кистей у дядюшки Словиуса не было – они превратились в плавники на конце двух тонких и слабых, довольно необычного вида предплечий. Пальцы его превратились в культяпки – этакое зубчатое завершение плавников. Он открыл рот, собираясь заговорить, но тут подошел один из слуг, облаченный в черное, и, встав на колено рядом с кромкой бассейна, прошептал что-то на ухо Словиусу. Одной рукой с перстнями на всех пальцах слуга придерживал свою косичку, чтобы не замочить ее. Темные одежды, перстни и длинные волосы свидетельствовали о том, что он занимает одно из высших мест в домашней иерархии. Фассин понимал, что надо бы вспомнить имя слуги, но мысли его были заняты другим.

Он оглядел комнату. Камера временного забвения использовалась редко; к ее услугам прибегали, если так можно выразиться, только в тех случаях, когда кто-либо из старейших членов семейства приближался к своему концу. Бассейн занимал бо́льшую часть просторного, почти полусферического помещения, стены которого были сделаны из тонкого прозрачного агата с прожилками потускневшего от времени серебра. Эта полусфера была частью одного из куполообразных крыльев Осеннего семейного дома, расположенного на Двенадцатом континенте кремниевой планеты-луны Глантин, спутника планеты-гиганта Наскерон. Газовый шар, весь в разноцветных вихрях облаков, казался футбольным мячом рядом с перечным зернышком Глантина. Кусочек огромной планеты был виден сквозь прозрачную центральную часть крыши прямо над Фассином и его дядюшкой.

На видимой сейчас Фассину части Наскерона стоял день, и поверхность планеты была покрыта алыми, оранжевыми и ржаво-коричневыми облаками, в сумме дававшими сочный красный цвет, который проникал сквозь разреженную атмосферу Глантина, сквозь его фиолетовые небеса и застекленную вершину полусферического зала, помогая освещать камеру и бассейн в ней, где облаченный в черное слуга поддерживал дядюшку Словиуса, что-то отхлебывавшего из стакана – то ли освежающий напиток, то ли лекарство. Струйка прозрачной жидкости стекала изо рта дядюшки на седой подбородок, на шею и дальше – в голубой бассейн, где в условиях половинной гравитации гуляли высокие волны. Дядюшка Словиус, закрыв глаза, довольно урчал.

Фассин повернулся – к нему подходил другой слуга, держа поднос с напитками и фруктами. Фассин улыбнулся ему и поднял руку, отказываясь от угощения. Слуга кивнул и удалился. Фассин вежливо поднял взгляд на крышу и видимый через нее газовый гигант, краем глаза посматривая, как слуга вытирает губы старику аккуратно сложенной салфеткой.

Величественный, равнодушный, двигающийся почти незаметно, с какой-то отчаянной безмятежностью, Наскерон поворачивался над ними, как огромный кусок раскаленного угля, подвешенный в небесах.

Газовый гигант был самой большой планетой в системе Юлюбиса, находящейся в отдаленной полосе Четвертичного потока – одного из Южных Щупальцевых рифов, галактической окраины, расположенной в пятидесяти пяти тысячах световых лет от номинального центра галактики, практически на самой ее границе.