Бразилья - Йен Макдональд (2015)

– Оно подступило так быстро, брат, так быстро. У меня не было времени, ни слова молитвы, ни даже минуты, чтобы подготовиться. Только что я был золотым распятым идолом, а в следующий момент уже скользил между мирами, Робер, между мирами. Мое поле зрения расширилось, я видел себя, привязанного к кресту, словно стоял вне собственного тела. Но это был и не я, поскольку, в каком бы направлении я ни посмотрел, я опять и опять видел себя привязанным к кресту, а другие Льюисы Квинны разделяли мои муки и мои видения. Сотни двойников, тысячи уменьшающихся, словно отражения отражений во все стороны, но, чем дальше я смотрел, тем менее похожими на меня они становились. Нет, не физически, даже не в плане воли или интеллектуально, а по обстоятельствам их жизней. Там был Льюис Квинн, который потерпел неудачу в своей миссии, отклонил задание отца Джеймса в Коимбре, никогда не стал членом ордена иезуитов. А еще Льюис Квинн, который убил того раба в Порту со спокойной душой. И Льюис Квинн, который вообще не убивал того раба. Льюисы Квинны, занимавшиеся торговлей и преуспевшие, женатые, ставшие отцами, управлявшие огромными кораблями или торговыми домами. Льюисы Квинны, жившие и умершие тысячей разных способов. Все жизни, которые я мог бы прожить. И, Фалькон, вы должны четко уяснить одну вещь: все они без исключения были подлинны. Моя жизнь не была стволом, от которого тянулись все остальные ветки. Нет, они были независимыми, целостными – не другие жизни, а другие миры, отдельные с момента сотворения и до Страшного суда. Бесконечные миры, Фалькон. Меня, обнаженного, отправили парить по ним, мое расширившееся сознание летело вдоль череды других миров, других Льюисов Квиннов, и я не видел им конца. А еще там были голоса, Фалькон, миллионы, тысячи миллионов, или даже в тысячу раз больше этого, голоса, которые говорили одновременно, сливаясь в ужасный неразборчивый гул, как стоны грешников в аду.

И тут через всю эту какофонию до меня долетело слово, один голос, звучавший как тысяча, паже говорил снова и снова: «Спроси, спроси, спроси!» Его тоже окружал ослепительный ореол других воплощений, как все и вся вокруг, и эти убогие развалины, и моего брата по страданиям Мануэла – я видел их в бесчисленных мирах. «Спросить? Что вы имеете в виду?» И тут я услышал, как Пагуана, предводитель гуабиру, заговорил голосом, напоминавшим ураган: «Когда гуабиру одержат победу и будут править своими врагами?» И они услышали, Фалькон, все эти несметные голоса, – они услышали и спросили себя, а потом каждый произнес свой ответ. Я знал, что где-то среди них, в этом множестве всевозможных ответов, скрыта правда, простая, полная и неоспоримая. Рядом со мной Мануэл… вернее, бесконечные Мануэлы, которых было больше, чем цветов на яблоне, задали тот же вопрос себе и получили, я в этом уверен, тот же верный ответ.