Бразилья - Йен Макдональд (2015)

Они снова стояли лицом друг к другу, держа шпаги на изготовку. Действие и противодействие, выпад и отражение, круговое движение и финт. Колкие замечания и остроты превратились в мычание и вздохи. У епископа Вашку побелели костяшки, так сильно он вцепился в золоченый набалдашник своего посоха. Крики зрителей постепенно смолкли, настолько все были поглощены действием. Развернулась настоящая битва. Квинн кружил перед франтоватым пританцовывавшим французиком. Ярость поблескивала, как далекие летние молнии, распугивающие облака. Льюис то наступал, то отступал. Он смахивал пот с кончиков спутанных волос. Он устал, ужасно устал, и каждую секунду солнце иссушало его силы, но не он мог позволить, чтобы этот маленький человечек победил его на глазах рабов и их мелких хозяев. И снова отозвалась знакомая злость, старый друг, сила неведомо откуда, за гранью добра и зла. «Я приду. Я ведь никогда тебя не подводил». Все солнце над площадью стеклось воедино и горело в животе, сведенном судорогой тошноты. Квинн увидел себя словно со стороны, как он надвигается на этого пританцовывающего фехтовальщика, как одним ударом выбивает его смешную палку, опрокидывает наземь, протыкает концом деревянной шпаги грудную клетку насквозь, пронзая органы. Льюис резко распрямился, его глаза были широко открыты, ноздри раздувались. Разогнул левую руку, она повисла вдоль тела. Затем поднес шпагу к лицу, коснулся носа и отбросил ее на мостовую. Фалькон замялся. «Что там в этих глазах за зелеными очками?» – подумал Квинн. Француз кивнул, хмыкнул, отсалютовал шпагой и бросил ее рядом с оружием соперника.

Публика свистела и кричала с неодобрением. Сверху начали сыпаться фрукты, взрываться ароматами на раскаленной арене. Боковым зрением Квинн видел, как рабы Вашку поспешно унесли епископа на носилках. Кто-то из его приближенных остался и яростно спорил со слугами фидалгу в бледно-голубом одеянии. «Ты послал мне испытание, и я прошел его, – подумал Льюис Квинн. – Бразилия уважает только силу, но сила ничто, если лишена контроля».

Фалькон поклонился:

– Что ж, святой отец, жду с нетерпением нашего совместного вояжа. Нам многое нужно исследовать.

Град насмешек, летящий на дуэлянтов, постепенно стих, когда зрители начали расходиться. Порядок восстановился. Тропические плоды гнили на солнце, тошнотворно воняли, привлекая мух. Одна за другой дамы Пелоуриньо закрыли желозияс[119].

* * *

Дона Мариа да Маиа да Гарна снова перевела взгляд с лимона на апельсин.

– Расскажите мне еще раз, как часы могут поведать нам о том, вытянут наш мир или же он плоский. Уверена, со второго раза я точно пойму.