Бразилья - Йен Макдональд (2015)

Тени удлинялись, быстро сгущались сумерки, корабль огласили крики и шумы, пока он вставал на ночь на якорь. Фалькон чувствовал себя старым и хрупким, как ветка во время засухи накануне собственной гибели. Фигуры на корме казались самыми темными – чернила на фоне индиго. Фитили, обмакнутые в пальмовое масло, горели в терракотовых горшках и позволяли изучить лицо Квинна, пока тот заботился об умирающей женщине. Фалькон понимал все жесты и движения губ. Когда иезуит подошел, чтобы набрать свежей воды, Фалькон тихо спросил:

– Вы ее соборовали?

Льюис опустил голову.

– Да.

Страх, что он не более чем просто бороздка на ленте, которая тянется в этой душной мельнице, работающей на крови, не давал уснуть Фалькону, но, когда огромные неяркие южные звезды выстроились аркой над ними, нежное покачивание корабля на воде заставило его погрузиться в сон об ангелах, огромных, как грозовой фронт, движущихся медленно, но неодолимо вдоль притоков Амазонки. Он видел во сне их ногти на ногах размером с паруса, рисующие волны на белой воде.

Наутро послушница исчезла с корабля.

– Вы же сидели с ней, как это могло случиться? – В голосе Фалькона явно слышалось обвинение.

– Я спал, – просто и мягко ответил Квинн.

Француз взорвался:

– И где она? Она же была на вашем попечении?

– Боюсь, она нырнула в реку. Действие аккулико кончилось. В бреду она, наверное, покончила с собой.

– Но это же отчаяние, смертный грех.

– Я верю в благодать и милость Господа нашего Иисуса Христа.

Фалькон посмотрел на своего попутчика. Квинн снова надел простую черную рясу и шапочку, а на лице его застыли смиренное участие, духовная сдержанность, горе и неизбежность потери. «Ты лжешь, иезуит, – подумал Фалькон. – Ты соучастник! Она призналась тебе в своем последнем смертном грехе, а ты простил ее. Ты не остановил ее. Или вовсе помог? Помог дойти от гамака до борта, перелезть через перила и упасть в ласковую реку?!»

– Я горько сожалею о своей неспособности спасти сестру, – сказал Квинн, словно бы прочитав сомнения Фалькона. – Я помолюсь о ее душе и упокоении, когда мы доберемся до Сан-Жозе-Тарумаша, а на себя наложу епитимию. А пока что, с вашего позволения, мне нужно вернуться к «Духовным упражнениям», которые я забросил.

Богоматерь, Которая Явилась

30 мая—3 июня 2006 года

Последователи Санту-Дайме приехали на дорогих машинах: скандинавских, немецких и «люксовых» японских. Они припарковались в десять рядов вокруг спортивного клуба на Рекрейу-дус-Бандейрантис. Слуги вымыли окна и пропылесосили все внутри, натертые воском полы вбирали желтые огни с автостоянки. Частные охранники в беретах, с заправленными в берцы брюками патрулировали территорию попарно, не убирая ладоней с легких автоматов. Какая-то женщина с мелированными волосами, собранными под зеленым беретом, трижды перечитала рекомендательное письмо Марселины. На берете была нашита эмблема в виде креста из кулака, сжимающего молнию. «Это уже перебор» – подумала Марселина. Женщина забрала у Марселины наладонник и мобильник.

– Никаких фотографий.

Ее коллега, бритоголовый головорез, терроризировал водителя такси, проверяя, соответствует ли номерной знак тому, что указан в лицензии, и бормотал устрашающие, но бессмысленные звуки в микрофон на воротнике. Марселина ненавидела охранников. Они вышвыривали ее с куда более интересных сборищ, чем это. Но в ароматной прохладе парковки Хоффман слышала, как в тяжелом воздухе покачиваются барабаны, и чувствовала, что ритмы Зеленого Святого начинают действовать на нее.

Рекомендательное письмо еще раз изучил «абья», кандидат в медиумы, еще не прошедший инициацию, голова которого была повязана куском белой ткани наподобие тюрбана. Алва[157], очень молодой и очень чистый. Марселина заподозрила, что он просто рисуется перед иау[158] Баркинья ду Санту-Дайме, а сам понятия не имел, что читает.